Брак по расчету. Евгения МарлиттЧитать онлайн книгу.
спокойным голосом и с таким достоинством, как может приветствовать своего подданного только повелительница.
– Mesdames, – непринужденно обратилась она к группе молодых фрейлин, – к сожалению, я должна снять ваш прелестный венок. Он давит мне на виски, а потому я удаляюсь на минуту… Встретимся за обедом!
Она отказалась от услуг, предложенных ей одной из придворных дам, вошла в домик и затворила за собой дверь.
Цвет лица ее всегда напоминал нежную белую лилию, а прекрасные глаза нередко горели тем жгучим огнем, в котором сказывается южная кровь. Она, по обыкновению, улыбалась и приветливо кланялась и исчезала за дверью, подобно воздушной фее. Никто бы и представить не мог, что, войдя внутрь, она, как сраженная молнией ель, бессильно упадет возле кушетки на устланный мягким ковром пол, с безумным хохотом сорвет с головы венок и, невыносимо страдая, вонзит тонкие ногти в драгоценную шелковую обивку… Только на одну минуту, так как все ее время было строго расписано придворным этикетом, она могла предаться горю, а затем эти бледные губы должны были опять улыбаться, чтобы окружающие не сомневались, что кипучая кровь бесстрастно течет в ее жилах.
Между тем барон Майнау стоял с сыном, которого по-прежнему держал за руку, на берегу пруда и, по-видимому, с любопытством присматривался к движению толпы у Вагенбурга. Его поздравили, но все придворное общество явно было потрясено, и вскоре он остался один. Вдруг Рюдигер подошел к нему.
– Ужасная месть! Блестящий реванш! – проговорил он, и голос его еще дрожал от ужаса. – Бр-р… И я скажу, как Гретхен: «Генрих, мне страшно за тебя!..» Боже мой! Видел ли кто когда-нибудь, чтобы мужчина удовлетворил свое оскорбленное самолюбие так жестоко, чтобы он так утонченно и так безжалостно поразил свою жертву, как ты сделал это сейчас? Это безумно, смело, возмутительно!
– Потому что я выразился не в общепринятой форме и не заявил: «Теперь я не хочу!..» Неужели вы думаете, что я позволю себя женить?
Маленький подвижный господин искоса робко взглянул на него: этот утонченно вежливый Майнау бывал иногда очень резок, чтобы не сказать груб.
– Я утешаю себя тем, что при всей твоей жестокой и непреодолимой гордости ты все-таки очень страдаешь, – почти сердито сказал он после непродолжительного молчания.
– Надеюсь, что ты предоставишь мне возможность самому справиться с собою.
– Ах, боже мой! Разумеется… Но что же дальше?
– Что дальше? – рассмеялся Майнау. – Дальше свадьба, любезный Рюдигер.
– В самом деле? Да ведь ты никогда не бывал в этом Рюдисдорфе – это я наверняка знаю… Значит, это наскоро приобретенная невеста из Готовского альманаха?
– Угадал, друг.
– Гм!.. Она знаменитого рода, но… но Рюдисдорф, как известно, теперь опустел… Какова же она собою?
– Добрейший Рюдигер, это двадцатилетняя жердь с рыжими волосами и потупленным взором – больше я ничего не знаю. Ее зеркало должно лучше это знать… А, да что в этом?.. Мне не нужно ни красивой,