Брак по расчету. Евгения МарлиттЧитать онлайн книгу.
окружен рощей, казавшейся непроходимым лесом. Как раз против средней стеклянной двери зала пролегала сквозь чащу бесконечной длины прямая аллея, заканчивавшаяся высоко бьющим фонтаном, освещенным теперь чудным сиянием майского солнца.
В общем замок и сад являли собой образец старофранцузского вкуса, но – увы! – на каменном фундаменте террасы зеленел мох, ступени поросли травой, которая пробивалась и на дорожках. Даже на широкой аллее виднелась изумрудная трава… Но чего только не насмотрелся украшенный великолепною живописью потолок зала, прилегавшего к террасе! Теперь он печально нависал над расставленной у стен мебелью в стиле рококо. Эта мебель, уже вышедшая из моды, давно была изгнана из парадных комнат замка, выдержала все стадии унижения и, наконец, дожила до того, что была перенесена в комнату конюха и в числе прочего хлама скрывалась под густым слоем пыли… Но вот она опять очутилась на прежнем месте, как неподкупный свидетель превратностей судьбы. Вытеснившая ее когда-то роскошная обстановка – новая изящная мебель, кружевные гардины, часы, картины, зеркала – все подверглось общей неизбежной участи, все пошло с молотка и разошлось во все стороны. Тогда-то старинная мебель, не подлежавшая как фидеикоммис[3] секвестру[4], наложенному на все имущество графа Трахенберга, поставлена была на прежнее место. Этот «постыдный признак беспокойного времени, возмутительная победа, которую правосудное небо не должно было бы допускать», как постоянно повторяла графиня Трахенберг, случился четыре года тому назад.
Среди этого зала стоял длинный дубовый стол, за одним концом которого сидела девушка, поразительно некрасивая собой. Можно было просто испугаться при виде ее непомерно большой головы с жесткими рыжими волосами и с физиономией негра, с тою только разницей, что кожа ее, хотя и покрытая веснушками, была необыкновенно бела и нежна. Только проворно работавшие руки были чудно хороши, точно изваянные из мрамора. Девушка вертела между пальцами ветку лиловой сирени, и казалось, чудный аромат исходил от этой ветки и наполнял комнату – так свежа была она; но стебелек ее в эту минуту обвивался тонкой полоской зеленой бумаги, почему только и можно было догадаться, что это был искусственный цветок.
При появлении графини девушка вздрогнула от испуга, цветок полетел в сторону к прочим материалам, а на молчаливых свидетелей ее занятий был наброшен платок.
– Ах, мама! – воскликнула вполголоса юная девушка, стоявшая у другого конца стола, спиною к двери.
Волосы ее, рыжие с красноватым отливом, были совершенно распущены и, подобно золотой мантии, покрывали ее плечи до самого подола ее светлого кисейного платья.
Увидав ее с распущенной косой, графиня на секунду замедлила шаг.
– Почему ты растрепана? – спросила она, указывая на волосы.
– Я возвратилась домой с сильной головной болью, милая мама, и поэтому Ульрика расплела мне косы, – робко ответила молодая девушка. – Ах, это ужасная тяжесть! – вздохнула она и запрокинула
В германском праве родовое имущество, отчуждавшееся и передававшееся по наследству в особом порядке. (
Запрещение или ограничение, налагаемое государственной властью на пользование или распоряжение имуществом. (