Две великие победы русского флота. Наварин и Синоп. Евгений Васильевич БогдановичЧитать онлайн книгу.
узел, на время притихла в ожидании разъяснений. Дальнейший ход вопроса очевидно зависел от личного характера нового государя, от его политических взглядов и от совокупности других условий, казавшихся темными, загадочными. Одни, считая несомненным воинственность юного монарха, признавали войну России с Турциею неизбежною; к числу таких лиц принадлежал и турецкий министр Саид-эффенди, категорически заявлявший, что от императора он ничего не ожидает, кроме войны. Другая партия, с князем Меттернихом во главе, полагала, напротив, что войны быть не может. Некоторою поддержкою мнения о невозможности русско-турецкого похода были наши тогдашние дела с Персией; с другой же стороны, обнаруженная царем непреклонность воли и твердость характера давали повод думать, что, в случае сознанной им необходимости, он не посмотрит на это и объявит войну Порте. При таких обстоятельствах, от исхода возложенного на Веллингтона поручения зависело по меньшей мере разъяснение всех интересовавшей загадки: как смотрит новый император на греческий вопрос, и насколько опасение вооруженного столкновения России с Турциею может угрожать политическому спокойствию великих европейских держав?
Веллингтон как нельзя лучше понял и сущность своей задачи при тогдашней обстановке, и твердость решительного характера русского царя, а потому 4 апреля 1826 года подписал, вместе с канцлером Нессельроде и князем Нивеном, «протокол» о греческих делах, позволивший России и Англии вмешаться в борьбу Греции и послуживший впоследствии основанием знаменитому лондонскому «договору» 6 июля 1827 года. На основании протокола Англия и Россия соглашались сообща заявить Турции, что долг человечества повелевает им принять немедленно меры к прекращению истребительной, страшной и бесполезной войны, приглашая Францию и другие державы присоединиться к этой декларации. Заметим при том, что по смыслу протокола Россия выразила готовность действовать в полном союзе с Англиею только по греческому вопросу; в разрешении же всех других несогласий своих с Портою она предоставила себе право поступать совершенно независимо.
В своем разговоре с Веллингтоном о греческих делах император сравнил между прочим Турцию с неизлечимым больным и спросил мнение герцога: что последует по смерти этого больного человека и как поступить с наследством, которое после него останется.
– Ваше величество, – ответил Веллингтон, выслушав знаменитое сравнение, – вопрос о наследстве было бы легко решить, если бы в Турции было два Константинополя… Что же касается болезни Турции, то нельзя забывать, что она уже четвертый век умирает…
Воцарение императора Николая Павловича составляет эпоху в истории Востока. Еще до создания им этой эпохи юный монарх сумел приобрести славу человека энергического, горячего патриота, верующего в великое призвание России на Востоке, а по всему этому далеко не столь податливого влиянию князя Меттерниха, как в Бозе почивший брат его. На основании этих данных вся европейская дипломатия