Пулеметчики. Артем ДрабкинЧитать онлайн книгу.
в казарму. Пехота: 158-я стрелковая дивизия, 875-й стрелковый полк. В казарме двухэтажные койки. При дивизии было 3 полка. Кормили хорошо. Таким путем я прослужил 1939-й, 1940-й, а 1941-й – война. А я должен демобилизоваться в сентябре. И все, пошел на фронт.
Причем, я хотел сказать, в армии меня взяли в полковую школу – это где готовят младших командиров, шесть месяцев: сержанты, старшие сержанты, ефрейторы. И нам в мае месяце присвоили звания: кому сержант, кому старший сержант. Мне тоже «старший сержант». А в июне, еще до войны, нашу дивизию эшелоном отправляют на Украину, под Черкассы. Там мы на стрельбище ходили, километров пять в лесу. А когда только объявили, что война, так на стрельбище приехал на лошади кавалерист, дал данные, и все быстро снялись в штаб полка. Нас полностью вооружают, полная боевая готовность, и на другой день мы выехали на станцию Фастов – это под Киевом. Когда ехали, то уже видели сбитые немецкие самолеты. Приехали на станцию где-то через недельку после того, как немцы начали.
– Скажите, а ефрейтор, у него какая должность, кем он командует?
Он – отделением.
– Ну, он выше, чем сержант или нет?
Не, ефрейтор – это младший. Ефрейтор, сержант, старший сержант, потом старшина и дальше… В полку нас распределяли и назначали: если ты сержант – мог быть командиром отделения, мог в роту ПВО попасть. Рота ПВО – это рота, которая была организована по борьбе с самолетами. Нам дали три машины, ЗИЛы, и на этих машинах были счетверенные пулеметы – «максимы». И я был командиром отделения в роте ПВО. Командир роты был капитан из Таганрога. Когда уже надо было идти на фронт, нас с этими пулеметами и машинами на эшелон – и через Киев на Смоленск. Высадили нашу дивизию на станции. Были и подводы, мы на машинах были. Уже полностью вооруженные: пехота – автоматы, винтовки, пулеметы станковые и другие, боеприпасы имели.
– У вас какое оружие было?
Карабин был. После этого давали автоматы, когда уже пошли в бой. При пехоте была пулеметная рота. Пехоте также давали пулеметы, только не станковые, а с диском, ручные. Когда в Смоленске высадились, мы на машинах, а пехота на подводах и пешком, – километров двадцать, в лес. В лесу и пехота, и артиллерия: 45, 120, 196-мм, и мы со своими машинами. Дня три побыли. Потом самолеты налетели: разведка, три самолета. Увидели, что в лесу полно солдат, и через двадцать минут налетели штук двадцать самолетов. Разбомбили в пух и прах. А мы – кто как, мы же необученные: кто в траншейку один на другого, кто в ямку сховался, кто тикал, кто падал. Разбежались. Командиры тоже: кого ранили, кого убили. У меня был окопчик, а многие не выкопали. На меня сверху тоже падали. Не выкопал окопчик – упал. Рядом бомба взорвалась, осколки рассыпались, и все. Командира роты ранило в ногу, по-моему, другого солдата убило, третьего тоже ранило – мы даже огонь открыть не успели. Все. И паника. И ночь. Кто мог из командиров – собрал солдат, и назад, отступать на Смоленск.
А немец же тоже не дурной: высадил на аэродром под Смоленском десант. Пехота пошла уничтожать