Критика тоталитарного опыта. Борис Васильевич МарковЧитать онлайн книгу.
«Лукач и Хайдеггер», тоже «тоталитарно»[18]. Пожалуй, пошлю тебе текст, чтобы была пища для возражений. Не совсем уверен, этот ли текст опубликован, но расхождения не должны быть большими.
Марков.
6. Б. В. Марков – С. П. Щавелёву
16 января 2010 г.
Санкт-Петербург – Курск.
Дорогой Сергей Павлович, тоже буду потихоньку думать, как развивать тему. Новогодние каникулы я провёл на исторической родине. Там пустыня. В армию с Кирилловского района Вологодской области нашлось около сотни призывников, из них половина негодна по состоянию здоровья, а перед войной из нашей деревни на фронт ушло больше 70 человек. Теперь там постоянно живет один мой старший приятель, ему под 70, кормит брошенных дачниками котов.
Зато отдыхать хорошо, божественно тихо. Я тружусь над предисловием к книжке (два тома) Гайма о Гердере. Приходится также писать о консерватизме, так как у нас на факультете складывается нечто вроде центра по его изучению. И ещё одна тема – современный капитализм. Тут как с тоталитаризмом: я его не люблю, так как вырос при социализме, но не могу отрицать, что он открывает возможности лучшей жизни.
Б. Марков.
III
Б.В. Марков
Как нам преодолеть тоталитаризм?
Я, конечно, обиделся, получив письмо С.П. Щавелёва. Игра на правом поле, осуществлённая в критикуемой им книжке о Ницше, была предпринята, как мне казалось вначале, с чисто теоретической целью изучения её возможностей. И кое-чему меня научила. Я и сейчас убеждён, что моральное чувство нуждается в рефлексии. Ведь С.П. Щавелёв – мой друг и честнейший мыслитель – тоже искренне обиделся, прочитав написанные мной слова в защиту государства (кстати, от тех, кто им плохо управляет). На самом деле обида, хотя и кажется морально безупречной, тоже весьма тоталитарна, она-то и подогревает протест. Подумав об этом, я пришёл к выводу: хорошо, что Сергей Павлович мне написал. Так, получив щелчок по носу, я осознал границы своих чувств и суждений. Поэтому я не только обиделся, но и решил ему ответить в надежде, что он поймёт границы моей и своей правды. Более того, я думаю, наша переписка имеет, так сказать, «методологическое значение». Во-первых, она мне кажется примером того, как можно достигнуть примирения в такого рода вопросах. В основном говорят дети узников Гулага, а почему молчат дети погибших в войне с фашизмом? Почему молчат те, кто жил в советское время относительно благополучно? Молча нельзя ничего преодолеть. Я не знал, что С.П. Щавелёв является сыном политзаключённых. Но я не думаю, что он теперь зарабатывает на этом символический капитал. Он просто пишет свою историю. Но почему он запрещает мне писать свою? Во-вторых, мы сами должны говорить о своей эпохе, ибо молодые исследователи, пишущие о 1950-х и 1970-х годах, напоминают мне инопланетян.
Итак, я родился в Кирилловском районе Вологодской области. Никто из моих предков не был репрессирован, даже брат моей бабушки – послушник Нило-Сорской обители, которая была распущена в 1930-е годы. Все остальные мои предки по мужской линии участвовали во всех войнах, которые выпадали
См.: