Пандора. Энн РайсЧитать онлайн книгу.
образование; римлянки моего времени могли гулять свободно, не опасаясь посягательств со стороны сильного пола. Мы брали от жизни столько же, сколько мужчины.
Мне едва исполнилось восемь лет, когда меня вместе с несколькими женами моих братьев впервые повели на арену, чтобы насладиться сомнительным удовольствием от лицезрения мечущихся, обезумевших экзотических животных, например жирафов, прежде чем в них всадят множество стрел; следом на арену выходила небольшая группа гладиаторов, чтобы насмерть сразиться с другими гладиаторами, а после этого выводили преступников и скармливали их львам.
Дэвид, я и сейчас слышу рев этих львов. Словно ничто не отделяет меня от того мгновения, когда я сидела на деревянной скамье – наверное, во втором ряду, ибо эти места считались лучшими – и смотрела, как звери пожирают людей заживо. Мне полагалось испытывать удовольствие, дабы продемонстрировать силу духа, бесстрашие перед лицом смерти, а не при виде предельно жестокого зрелища.
Публика кричала и смеялась над разбегавшимися от зверей мужчинами и женщинами. Некоторые жертвы отказывались доставить толпе это удовольствие. Они просто не двигались, когда на них нападали голодные львы; те, кого пожирали заживо, почти неизменно лежали в ступоре, как будто их души уже поднялись в воздух, хотя лев еще не добрался до горла.
Я помню тот запах. Но еще я помню шум толпы. Я прошла испытание характера, я досмотрела все до конца. Я наблюдала, как гладиатор-чемпион встречает свой конец, лежа в крови на песке, когда меч входит в его грудь. Однако я отчетливо помню, как отец едва слышно пробормотал, что это отвратительно. Должна сказать, что того же мнения придерживались все, кого я знала. Мой отец, как и остальные, считал, что кровопролитие необходимо простолюдинам. Мы же, высокородные, должны восседать там ради народа. В этой удивительной порочности было что-то религиозное.
Организация этих безобразных зрелищ считалась чем-то вроде общественного долга.
Жизнь римлян в основном протекала вне дома – нужно было принимать участие в публичных мероприятиях, посещать церемонии и зрелища, быть на виду, проявлять интерес к происходящему, встречаться с людьми.
Мы сталкивались с другими благородными гражданами и низким сословием, вливались в общую массу, чтобы присутствовать на триумфальном шествии, на жертвоприношении у алтаря Августа, на играх, на гонках колесниц.
Сейчас, в двадцатом веке, следя за бесконечными интригами и резней в художественных фильмах и по телевизору, я думаю: может быть, людям действительно необходимы убийства, бойни, смерть в различных видах? Иногда телевидение кажется мне непрерывной цепью гладиаторских боев и кровопролитий. А чего стоят видеозаписи настоящих сражений!
Военные репортажи превратилась в искусство и развлечение.
Диктор что-то тихо говорит, а в это время объектив камеры скользит по грудам трупов, по детям-скелетам, всхлипывающим рядом с голодающими матерями. Но это захватывает. Можно сколько угодно качать головой и при этом