Когда не поздно простить. Сергей КулаковЧитать онлайн книгу.
обеспечивать. А выходит, что она одна бегает, упрашивает, старается. Козлы!
Тут Римма вспомнила, что не посмотрела уровень воды в деаэраторе. Привыкла, что Валера смотрит, пока она другим занимается, – или спит, если ночью.
Но решила, что за деаэратором он все равно следит – по привычке. Выйдет из дежурки, один глаз на котел, другой – на деаэратор. Это он не прозевает. Если что, сам воду на фильтре отрегулирует, операция нехитрая.
Михалыч, озадаченный ее молчанием, принялся дальше колоть соль. И ждал. По виду заметно было: ждал. Думал, она снова хитрить начнет. Раз Валера не пошел, будет его обхаживать, чтобы задержался подольше, наколол соли побольше.
А он уж тут покочевряжится, отведет душу.
«Фига! – яростно подумала Римма. – Без вас справлюсь. Идите все отсюда вон! Привыкли цену себе набивать. А всей цены – сила в руках дурная. А в голове – пусто, у любой бабы, самой завалящей, в сто раз больше. Одно только знают: выпендриваться и врать».
Она глянула на Михалыча. Вон стоит, повелитель тисков и гаек. Сердцеед великий. А бабы крутят им всю жизнь, как хотят. Старый уже, а бежит на работу, как молодой, потому что жена гонит. Он бы давно у телевизора пузо належивал, да кто ему даст? Он думает, он сам себе начальник, а на самом деле – бабы.
И всегда так было и будет. И что он ей грозит, что уйдет? Иди давай, кто тебя держит? Только потом не подлизывайся, и грабалки свои не тяни. Щупай своих старух, это тебе само по возрасту, сивоусому.
Римма в душе ярилась, но опытным глазом оценить успела, что соли уже ведер с пять будет. Плюс те два, что в котельной… Почти восемь, норма. Михалыч, конечно, постарался. Но и Костик чего-то там натюкал, и она натерла. В Валериной помощи уже и нужды не было, сами управились.
А потому – можно было не сдерживаться.
Михалыч остановился и закурил. Сверху смотрел на Римму, ждал чего-то.
Чего?
Римма молча терла соль, уже спокойней. Работа почти сделана. Надо беречь силы.
В проеме между стеной и ширмой стояла темная полоса – день был на исходе. Еще начало пятого, но из сарая, освещенного, как солнцем, мощной лампой, ночью казалось все наружное пространство. Ветер выл и грыз углы, влетая в щели и шевеля ширму.
Изредка задняя стенка сарая вздрагивала, словно сарай хотел подпрыгнуть и улететь. Что-то трещало в отдалении и беспомощно звякало, а иногда ударяло глухим колокольным боем – бум-м!
– Я пойду, – сказал Михалыч.
В голосе – твердость. Готов к спору, к сопротивлению. И опять хочет последнее слово оставить за собой.
Дурачок.
– Иди, – отозвалась равнодушно Римма.
Хотя все-таки волновалась: хватит ли соли? На глаз почти достаточно, а начнешь собирать – ведра, а то и полутора не хватит. Бейся потом одной.
Но так надоело заискивать перед мужиками, подстраиваться под их настроение, что не хотела ни словом возражать. Хочешь идти – иди. Кто тебя держит?
– Там кой-чего доделать надо, – пояснил Михалыч, не дождавшись сопротивления.
– Ага, – как бы согласилась с ним Римма.
Он еще немного постоял