Цареубийца. Маузер Ермакова. Юрий ЖукЧитать онлайн книгу.
журналиста, а раздута до масштабов «некомпетентности» всего следствия в целом…
Что ж, продолжение, как видно, следует…
Эпилог
Надо сказать, что Петру Захаровичу Ермакову крупно повезло.
В отличие от многих боевых товарищей его как-то обошла стороной машина сталинского террора, не подвергнув каким-либо репрессиям и не одарив клеймом «врага народа».
Единственное, о чем он глубоко сожалел на протяжении всей своей жизни, так это лишь о том, что он – старый большевик был незаслуженно обойден властями, не получив за свои революционные подвиги никакой награды, пусть даже в виде самого плохонького орденочка… Конечно, доживи Петр Захарович до юбилейного 1967 года, в который вся страна широко отмечала 50-летие Великого Октября, он, безусловно, был бы представлен как минимум к ордену Октябрьской Революции. Но этого не случилось. Петр Захарович к тому времени умер, вот уж как 15 лет…
Не секрет, что самым любимым рассказом Петра Захаровича Ермакова было повествование о его личном участии в расстреле Царской Семьи. Причем с годами его рассказы обрастали все новыми и новыми подробностями. «Вот этой самой рукой!» – любил повторять Ермаков, когда выступал на всякого рода собраниях и встречах с трудящимися. «Вот этой самой пролетарской рукой мною лично были расстреляны царь, царица и наследник!» – уже в который раз говорил он. И всякий раз при этом, как бы в подтверждение сказанному, картинно потрясал рукой в воздухе, мысленно представляя зажатый в ней пистолет Маузера.
И ему верили. Да и как было не верить ему – старому большевику и соратнику самого Якова Свердлова! И хотя ведомство «товарища Берии» во время визита Ермакова в Москву зимой 1946 года наложило запрет на его выступления с рассказами об участии в расстреле Царской Семьи, он хотя и осторожно, но продолжал таковые, ставшие фактически всем делом его жизни. Ибо больше всего на свете ему не хватало всеобщего признания. Тем более что за прошедшие с того времени годы Ермаков так вжился в роль «главного цареубийцы», что и сам, наверное, уже верил тому, что говорил.
Проживая в Доме Старых Большевиков по улице 8 Марта, П.З. Ермаков в погожую погоду часто выходил во двор, где, сидя на скамье за столиком, любил хвалиться своими «революционными подвигами». Слушавшие его лица из числа проживающих в этом же доме видных советских и партийных работников часто возражали и даже спорили с ним, уличая в неправде. Как правило, подобное недоверие страшно выводило его из себя, но вскорости все повторялось сначала.
А еще знавшие его люди запомнили, что Петр Захарович фактически не признавал никакой другой обуви, кроме сапог. Но голенища таковых в своей верхней части у него были всегда надрезаны из-за постоянных болей в ногах, происходящих из-за плохой циркуляции крови.
Поговаривали также, что из органов он уволился не по причине болезни, а «вылетел с треском» по причине неприкрытого мародерства, которым постоянно грешил, работая в системе ГУМЗ УНКВД по Свердловской области. И думается, что сие обстоятельство весьма похоже на правду, если