Ты так любишь эти фильмы. Фигль-МигльЧитать онлайн книгу.
кричат во всё горло, что древнегреческий язык жил, жив и будет жить. Вы такого, спорим, не видели. И не увидите. Это не значит, что подобных профессоров не могло бы быть. Это значит, что им никогда не дадут появиться. Но с моей женой и с моим братом полный порядок. Этих возьмут в любую голливудскую поделку, в любую жёлтую газетёнку, детективчик, шоу-группу, рок-группу и рекламный ролик из числа тех, что показывают на фестивалях. Главное – баланс! баланс! – чтобы презренное аморальное меньшинство так и оставалось меньшинством. Аморальным, гнусным, грязным, презираемым, абсолютно необходимым меньшинством. Но, опять же, без древнегреческого. Для правильного баланса это слишком гнусно, слишком аморально.
«Шизофреник», – сказал я. Я всегда так представляюсь, когда разговариваю с людьми, точнее, когда разговор доходит до того, что нужно представиться. Это, конечно, врачебная тайна и всё такое, даже вплоть до того, что диагноз не сообщают родственникам, если они есть, и тебе самому не сообщают, вне зависимости от того, есть у тебя родственники или нет, никто не должен его знать, кроме врача, но это глупо (как можно не знать собственный диагноз?) и нечестно. Я всегда представляюсь, чтобы люди, с которыми разговариваю, сразу знали, с кем имеют дело и (пока не успели почувствовать себя неловко или трусами) отказались какие-либо дела иметь. Было бы неправильно выдавать себя за нормального, пока ещё никто ничего не подозревает. Как я сказал – нечестно.
Чтобы петь, необходимо иметь голос. Это Sine qua non, как говорит. Мой поганец старший брат. Я не имею в виду голос в смысле «у певицы есть голос», то есть хороший голос. Я имею в виду голос как способность издавать звуки. Немой не может петь. (Хотя я мало что знаю о немых. Меня как-то занесло в пивную. Где они собирались. Жуткое зрелище.)
Рыбы не могут петь. (И что я знаю о рыбах?) Говорят. Что сверчки и цикады поют. Хотя на самом деле это звук трения крыльев. Это подрывает мою логику? Сверчок поёт и без голоса, без голоса в любом смысле. Но логику можно изменить. Логика – очень гибкая вещь, это правда; если это и железо («железная логика»), то в процессе кования, если есть такое слово. Или в железоплавильном цехе, если такие цеха существуют. Поговорив о голосе (как издавании звуков) и о сверчках (которые звуки издают, неважно каким способом), я могу выйти на новый виток рассуждений. Моих логических рассуждений. Чтобы петь. Необходимо издавать звуки. И не вопрос. Откуда они берутся.
Между пальцами так зудело и дёргало, что я в конце концов завизжал. Принцесса бросилась ко мне с воплем «где болит?», и я ткнул лапу прямо ей в нос – но она ещё долго вертела меня и щупала, прежде чем сообразить, заорать и позвонить в ветеринарку, куда мы через полчаса и двинули.
И вот, докторишка до крови расскрёб всё, что я пытался зализать, и написал указаний на две страницы, из чего Принцесса поняла, что дело плохо, а я ничего не понял. «Что ж вы так запустили собаку?» – сказал он. Принцесса никогда не оправдывается.