Александр Суворов. Сергей Тимофеевич ГригорьевЧитать онлайн книгу.
– так не картавить, а картавить – так не служить. Я думаю: как же это так? Соковнин сержанта выпустил, а мой товарищ в холодной сидит?!
– Да как же ты догадался?
– Птице – крылья, человеку – разум. Барин – человек справедливый. Думаю, что он сынка не помилует, и верно: равен грех, равна и кара. Отпросился: пойду-ка обрадую Авдотью Федосеевну.
– Спасибо, Прохор. Кушай!
– Ох, крепко вино!
– А ты его рыжичком, груздочком… Трудно будет Сашеньке в солдатах…
– Что делать, матушка! Солдат – казенный человек: где прыжком, где бочком, где ползком, а где и на карачках.
Александр слушал захмелевшего Дубасова впросонках. Голова его клонилась к столу: одолевала дрема. Прохор встал, поднял его на руки и понес в постель.
1 января[58] 1748 года явился в Санкт-Петербург из шестилетнего отпуска капрал восьмой роты лейб-гвардии Семеновского полка Александр Суворов. В Петербург полк перешел из Москвы в 1744 году. Суворов ехал в столицу на почтовых, а вперед был послан отцом Александра небольшой обоз с запасами и конь Шермак под присмотром двух парней из крепостных крестьян.
В это время командир полка, Степан Федорович Апраксин, целиком переложил бремя полкового хозяйства на премьер-майора Соковнина, которому и раньше очень доверял, проча его себе в преемники. Сам Апраксин, ведя широкое знакомство при Дворе, метил выше.
Соковнину подали для подписи приказ о зачислении явившегося из отпуска Александра Суворова в третью роту. Премьер-майор пожелал его видеть.
Суворов вошел в кабинет премьер-майора и стрелкой стал у двери. Соковнин оглядел его и усмехнулся:
– Здравствуй, Суворов! А ты почти не вырос за четыре года.
– Вырасту в полку сразу, ваше высокородие.
– Зови меня по имени. Где это тебе мундир пригоняли?
– В солдатской швальне[59], в Москве, Никита Федорович.
– Неказисто. Что же, батюшка твой не пожелал заказать сыну первый мундир приватно?
– Одет, как все, лучше не надо.
– Скупенек Василий Иванович, скупенек! Как же он здравствует?
– Благодарствуйте. Батюшка в хорошем здоровье, приказали низко кланяться и вам желают доброго здоровья.
– Он в той же все службе? Прокурором?
– Так точно! Надзорным прокурором.
– В строй не собирается вернуться?
– Службой доволен.
– И им довольны, хотя и не все. Казну бережет. Даже Сенат растревожил своими донесениями. В Петербурге начали говорить: Суворова-де надо поднять выше, чтобы меньше видел. Отпиши батюшке, что его ждет повышение. Растревожил он осиное гнездо. Ну а как матушка твоя, Авдотья Федосеевна, здравствует?
– Матушка скончалась… После рождения младшей сестрицы моей, Машеньки.
– Вот горе какое! Не дождалась увидеть тебя в офицерском мундире.
– Ей горе было видеть меня в любой амуниции, Никита Федорович.
– Проходил в отпуске указные науки?
– Так точно!
Все даты в книге даны по старому стилю.
Швальня – портняжная.