Чернобыль: История ядерной катастрофы. Сергей ПлохийЧитать онлайн книгу.
он говорил, что вначале остановку реактора запланировали на 23 апреля, но потом решили перенести ее на выходные. Документ так и не дали завизировать представителям союзного Министерства энергетики и электрификации и завода, выпустившего реактор. Это предписывала инструкция, но ее мало кто соблюдал. Предполагалось, что к последним выходным апреля реактор четвертого энергоблока будет благополучно остановлен[91].
Подготовка к остановке реактора началась не 24-го, как предложил Борец, а 25 апреля, еще затемно – когда на четвертом энергоблоке приступила к работе новая смена операторов. Около пяти утра тепловую мощность реактора снизили наполовину и зафиксировали на уровне 1600 мегаватт[92].
В восемь утра, по окончании ночной смены, остановку реактора продолжила дневная – под началом Игоря Казачкова. В свои тридцать с небольшим лет Казачков был одним из самых опытных руководителей среднего звена на Чернобыльской АЭС. В 1974 году, окончив Одесский политехнический институт, сразу же уехал в Припять и дорос на станции до начальника смены. В декабре 1985 года областная газета даже посвятила ему заметку с фотографией: герой дня стоит у экрана одной из ЭВМ станции в белом халате, белом колпаке, в очках и с бородкой и выглядит весьма умудренным для своих лет. В заметке его хвалили за «четкую организацию и трудовую дисциплину»[93].
Смена Казачкова приняла ответственность за реактор, в активную зону которого были введены почти все регулирующие стержни – для торможения ядерной реакции. Около пятнадцати стержней еще пребывали в верхнем положении – таким образом, у Казачкова оставалось пространство для маневра, хотя в такой ситуации инструкции завода-изготовителя предписывали заглушить реактор. Однако и ночная смена, и дневная инструкцией пренебрегли – следуя графику, утвержденному вышестоящим начальством. Они не успели еще провести тест выбега ротора турбогенератора, как и многие другие испытания и замеры. Что еще важнее, сотрудники энергоблока имели право заглушить реактор и отключить его от энергосистемы только при серьезной аварии. В противном случае директору станции требовалось разрешение диспетчера из Киева.
Позднее Казачков так объяснял свои действия: «Почему ни я, ни мои коллеги не заглушили реактор, когда уменьшилось количество защитных стержней? Да потому, что никто из нас не представлял, что это чревато ядерной аварией. Мы знали, что делать этого нельзя, но не думали… А если я аппарат заглушу – мне холку здорово намылят. Ведь мы план гоним…»
На вопрос о том, что случилось бы, заглуши он реактор согласно инструкции, Казачков ответил: «Я думаю, с работы выгнали бы. Определенно бы выгнали. Не за это, конечно. Но придрались бы к чему-нибудь. Именно этот параметр – количество стержней – у нас не считался серьезным»[94].
Итак, не забивая себе голову тем, как мало регулирующих стержней осталось вне ядра реактора, Казачков выполнял график испытаний.
Правофланговий п’ятирічки // Київська правда. 1985. 29 грудня.
И. Казачков // Щербак Ю. Чернобыль: документальное повествование. М., 1991. С. 366.