Иван Грозный. Кровавый поэт. Александр БушковЧитать онлайн книгу.
лично мне крайне напомнило житейский эпизод из собственного прошлого. Держал я как-то кавказца. И ему, пока он был щенком, проходу не давал соседский ротвейлер – кусал чувствительно, валял, как хотел, затюкал, одним словом. Хозяин у него оказался дурной, под стать собаке, и на все мои протесты реагировал одинаково: с идиотской улыбкой тянул:
– Пусть собачки сами разберутся…
А потом кавказику исполнилось одиннадцать месяцев. И когда этот ублюдочный ротвейлер на него в очередной раз кинулся, кавказик его вдруг сгреб за глотку, свалил и добросовестно попытался придушить. Это у него по молодости не получилось, но за все прошлое он рассчитался качественно: снег вокруг метра на три был в крови и шерсти, ротвейлер уже и барахтаться-то перестал, а я, надежно зафиксировав стонущего хозяина, ласково ему внушал:
– Пусть собачки сами разберутся…
Остаток жизни этот ротвейлер провел на положении лагерного педераста: сначала, высунувшись из подъезда, долго изучал окрестности, потом опрометью вылетал, быстренько справлял нужду и летел домой. Иногда успевал, иногда нет – и подросший кавказец, перехвативши его на полдороге, радостно начинал сеанс стрижки, бритья и массажа…
Примерно то же самое случилось и с Иваном – кавказик подрос, а бояре-то проморгали!
Произошло все, можно сказать, стремительно: посреди заседания боярской думы вдруг раздался нарочито громкий топот сапог, и в зал, где в присутствии царя заседало благородное собрание, ввалилась целая орава царских псарей: стуча подошвами, перемигиваясь, нехорошо ухмыляясь. Все, кроме тринадцатилетнего Ивана, остолбенели от такого вопиющего нарушения этикета. Царь же, нисколько не удивляясь, показал на князя Андрея Шуйского и распорядился:
– Взять!
Псари главу боярской думы сграбастали моментально. Народ этот был жилистый, суровый и нисколечко не сентиментальный: на царской псарне содержались не болонки и даже не борзые, а крайне серьезные песики, с которыми ходили на медведя, лося и дикого кабана. Соответственно, и те, кто о них заботился, комплектовались не из прекраснодушных интеллигентов, вообще не из хлюпиков…
Царь распорядился:
– В тюрьму его!
Псари повели Шуйского в тюрьму, но как-то так само собой получилось, что – не довели. Где-то неподалеку, под забором, взяли в ножи. Труп бросили там же и разошлись, насвистывая что-то из тогдашних шлягеров и нисколечко не скрываясь…
Некоторые авторы утверждают, что приказ на ликвидацию псарям дал сам Иван. Позвольте не согласиться. Думается мне, что даже в ту жестокую пору, когда зверствами было никого не удивить, тринадцатилетний парнишка (пусть и почти взрослый по меркам того времени) был не настолько черств душой и готов убивать, чтобы преспокойно отдать соответствующий приказ. Такие вещи, знаете ли, требуют особого состояния души – это вам подтвердит любой воевавший человек, если вам удастся разговорить его и узнать, как он положил своего первого… В общем, вряд ли Иван был внутренне