Ярмарка тщеслОвия. Ник ШуруповЧитать онлайн книгу.
афоризм и прибавлял от себя: «…А лучше всё же – с АКМ!»
Увы, давно, уже четверть века писательские силы страны были рассеяны, разобщены: мощный, полнокровный и влиятельный Союз, созданный по поручению Сталина Максимом Горьким, распался на добрый, точнее бы сказать – недобрый десяток сообществ. Раньше вихрем мчалась в сказочную даль удалая гоголевская птица-тройка нашей литературы. А теперь разлетелись, расползлись, расплылись её седоки, как крыловские лебедь, рак да щука. А ведь предупреждал классик: когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт…
На съезде самого крупного осколка бывшего Союза писателей Стас Мормышкин выступил с пламенной речью, призвал всех к объединению на твёрдом фундаменте идей Иван Иваныча. Для воодушевления собратьев по перу он даже взял с собой из дому на заседание любимый спиннинг. Продемонстрировал собравшимся свою легендарную мормышку, с помощью которой одолел китовую акулу в Атлантике и выловил Царь-Рыбу-Фиш в Мёртвом море. Зал замер, делегаты привставали с мест, пытаясь рассмотреть знаменитое орудие лова. Мормышка поблескивала в лучах софитов, отсвечивая рябью красок. Выслушав речь Стаса, зал стоя приветствовал великого рыбака-любителя, главного редактора «Нашего сомормышника».
И что же? На голосовании предложение Мормышкина не досчиталось необходимого числа голосов. Больно говорить: идеи Бухвостова не нашли должной поддержки. Сам Иван Иваныч, в глубокой печали и озабоченности, поднялся во весь рост и молча направился к выходу. Затем ли он вострил лыжи в столицу, украшал их алмазами, прокладывал лыжню по тундре, чтобы увидеть вместо коллег по перу, соратников это инертное скопище недалёких стрекулистов? Горько было ему на душе…
Стас Мормышкин заметил, что Иван Иваныч покидает зал. Бросился за ним, со спиннингом под мышкой, однако не успел…
Машина мчала Иван Иваныча домой, к домашнему очагу и верной его хранительнице. К полотнам Глазенапова в каминном зале. К творениям молодых живописцев из школы Илии Сергеича, обещающих стать новыми Репиными и Шишкиными, Тицианами и Гойями.
За десяток вёрст до своего уютного коттеджа Иван Иваныч, повинуясь внезапному душевному порыву, велел водителю нажать на тормоза. «Хэ-рэ! – сказал он. – Дальше сам доберусь. Достань лыжи».
Шофёр открыл багажник, подал Иван Иванычу верное снаряжение. Писатель встал на лыжи, взял в руки палки. В синих сумерках разноцветными искрами сверкнули под светом фар алмазы. Иван Иваныч оттолкнулся палками и споро побежал по хрустящему насту по направлению к писательскому посёлку.
«Не-е-ет, шалишь. Борьба продолжается! – думал он. – Надо пробивать новую лыжню. Ломить к заветной цели!»
Он помчался, не разбирая дороги, напролом. Как в своей дерзкой молодости! Кровь понеслась по жилам, как сказочная птица-тройка у Гоголя.
Вдруг в сердце у Иван Иваныча словно что-то бухнуло, и он неожиданно почуял радость, заливающую его исстрадавшуюся