В двух шагах от края. Наталья АнтаресЧитать онлайн книгу.
в какое-то полурастительное состояние.
В день выписки состоялось долгожданное примирение профессора с сыном, принесшее обоим не больше положительных эмоций, чем чиновнику отставка. Запоздалое раскаяние Вельштейна-младшего, словно осталось незамеченным, профессор равнодушно кивал в ответ на все вопросы сына и слегка оживился лишь тогда, когда тот заговорил об установке памятника Агате. Обсудив c Антоном единственную интересующую его тему, профессор решительно отказался от настойчивого предложения сына перебраться в его особняк, и попросил позволить ему доживать свой век в одиночестве. Насколько мне известно, шеф еще не раз пытался убедить неуступчивого отца в неоспоримых преимуществах совместного проживания, однако профессор проявлял поразительное упрямство и поддавался на уговоры примерно с тем же успехом, что и отказавшаяся идти к Магомету гора. В итоге между ними установился стойкий нейтралитет, в ознаменование незыблемости которого, Марк Натанович, вероятно, и согласился принять нанятую шефом домработницу. На этом движение навстречу прекратилось, и хотя профессор вроде бы не возражал против частых визитов сына и невестки, шеф каждый раз возвращался от отца в подавленном настроении и отрывался на бедной Танюше по полной программе.
Рижский бульвар относился к историческому центру столицы, а большинство зданий можно было по праву считать архитектурным достоянием, поэтому правительство щедро финансировало реставрацию фасадов разрушающихся под воздействием времени домов. В добротных пятиэтажках с лепными карнизами и высокими потолками и по сей день проживала интеллектуальная и творческая элита – писатели, художники и выдающиеся научные деятели, а также их, как водится, бесталанные потомки, являющие собой живой пример заслуженного отдыха уставшей от воспроизводства гениев природы. Квартиру на Рижском получил еще отец Марка Натановича, известный в свое время живописец, обласканный советской властью за реалистичное изображение партийных функционеров. При нынешнем режиме имя Натана Вельштейна мало кто помнил, а принадлежащие его кисти портреты пылились на складах вместе с бронзовыми бюстами вождя мирового пролетариата. Ведомственное жилье давно стало приватизированным, а в обществе прочно утвердились глубоко антагонистические социализму экономические отношения, но в домах на Рижском продолжал незримо витать дух ушедшей в небытие эпохи.
В ближайшем магазине мы с Эриком купили к чаю коробку конфет, неуверенно переглянулись и синхронно издали многозначительный вздох. Похоже, с основной линией поведения, никто из нас так и не определился. Я запустила руку в карман и вытащила на свет божий аккуратно сложенный вчетверо листок бумаги. Мельком взглянула на все это непотребство, и на душе мне стало совсем гадостно. Сомневаюсь, что этот «шедевр» и на выставку творчества душевнобольных без взятки примут, а уж показывать подобное безобразие родному сыну художника-натуралиста и вовсе попахивает