Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом. Михаил ФишманЧитать онлайн книгу.
обороны Язова и председателя Верховного совета СССР Лукьянова.
Вечером Мэтлок уже был у Горбачева в Кремле, но фамилий ему называть не стал. «Ну как можно было поверить, – писал потом Мэтлок в своих мемуарах, – что американский посол сообщает главе государства, которое до недавнего прошлого было противником его страны, что премьер-министр этого государства, глава разведки, министр обороны и председатель парламента устраивают против него заговор?»[91][92] Выслушав Мэтлока, Горбачев усмехнулся и заверил его, что все под контролем. А после встречи сказал своему помощнику Черняеву: «Ты знаешь, [Евгений] Примаков (в тот момент член Совета безопасности СССР и один из соратников Горбачева. – М. Ф.) мне вчера заявляет: „Михаил Сергеевич, вы слишком доверились КГБ, службе вашей безопасности. Уверены ли вы в ней?“ „Вот, говорит М. С., и этот – паникер“», – вспоминает Черняев[93]. Горбачев был самоуверенным идеалистом. Он не мог поверить, что его собственные назначенцы поднимут на него руку[94].
О подготовке путча Горбачев мог судить и по другим признакам. На самом деле партия реакции шла в атаку с конца 1990 года, а Горбачев поначалу ей даже подыгрывал: во-первых, потому что был поглощен войной с Ельциным; во-вторых, потому что просто был растерян. Проиграв свою последнюю политическую кампанию – за программу «500 дней», – он перестал понимать, что делать дальше. «Он исчерпал себя интеллектуально как политик. Он устал, – писал потом Черняев. – Время обогнало его, его время, созданное им самим»[95]. Зато воодушевились консерваторы. В январе спланированная председателем КГБ Владимиром Крючковым кровавая попытка переворота в Вильнюсе стала, по сути, первой репетицией путча. Затем на стол Горбачеву легли подготовленные в КГБ записки о том, что в ходе массовых демократических митингов планируется штурм Кремля. Горбачев поддался на эту дезинформацию – запретил демонстрации и даже дал согласие на ввод войск в Москву. В столицу вошли бэтээры и 50 тысяч военных, но Горбачев передумал и распорядился вывести войска.
Ситуация изменилась в середине весны, когда Горбачев начал переговоры с Ельциным и другими руководителями союзных республик о новом союзном договоре. Эти переговоры вошли в историю как новоогаревский процесс. Смысл их был в том, чтобы переформатировать СССР: дать Союзу еще один шанс уже как федерации независимых государств, делегирующих центру некоторые конкретные функции, такие как оборона, денежная эмиссия и пр. Новоогаревский процесс знаменовал новое перемирие между Горбачевым и Ельциным, и теперь реакционеры в союзной власти уже шли против Горбачева, а не вместе с ним против демократов и Ельцина.
Первые требования отставки Горбачева прозвучали на пленуме ЦК КПСС еще в апреле. А в июне, за три дня до визита Попова к Мэтлоку, на сессии Верховного совета СССР новый союзный премьер-министр Павлов со свойственной ему наглостью потребовал наделить правительство чрезвычайными
У Попова были свои источники в КГБ. Один из родоначальников демократического движения Евгений Савостьянов рассказывает в своей книге «Демократ-контрразведчик», что идея отправить Попова к Мэтлоку принадлежала ему: никакого другого надежного способа переправить информацию через океан не было. Но Буш, вместо того чтобы проинформировать Ельцина, сам позвонил Горбачеву.
Мэтлок Дж. Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза (М.: Рудомино, 2003).
Черняев А. С. 1991 год: Дневник помощника президента СССР (М.: Терра, 1997), с. 83.
После возвращения из Фороса Горбачев сказал на пресс-конференции, что больше всего доверял Крючкову и Язову.
Черняев А. С. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991.