Мир цвета сепии. Александр ГавриловЧитать онлайн книгу.
А как же…
– Всё, етишкина мать! Бай-бай!
Один за другим оперативники вышли. Капитан закрыл дверь, снова сел за стол.
– Ретив Кирюша без меры, – заметил он, поморщившись. – А ты не переживай, сейчас парни рассосутся, и пойдёшь себе. Кстати, чего дома-то не живёшь?
– Скучно одному, не привык.
– Развёлся, что ли?
– Родители умерли.
– А чего так? Ведь нестарые ещё, наверное, были.
– Нестарые. Мама в начале позапрошлой зимы от рака умерла. Отец в этом феврале. Сердце подвело, – сказал я и спросил о Мигайло.
– В реанимации, – вздохнул капитан. – Представь, третий раз режут… Заговорённый, етишкина мать, инвалид.
– Так что, оперативники ваши так и будут методом тыка искать?
– Да нет, уже всё – дело в шляпе. Уже знаю, кто постарался.
– Не понял. Меня-то тогда зачем притащили?
– Видишь ли, ты – это больше Кирюшина инициатива, – снова поморщился Мальков. – Тебя хотели на завтра, то есть на сегодня оставить. На крайний случай, если других зацепок не останется. Я этой ночью уже пятерых допросил. И представь, не зря: выяснил кое-что.
Мы ещё побеседовали, потом оба, будто сговорившись, зазевали. На прощание капитан дал мне визитку со служебным телефоном и именем: Мальков Николай Васильевич.
– Обращайся, если что. Помогу чем смогу, – сказал он и добавил: – Ты уж извини, что так получилось. Кирюша этот… Тебе и так несладко.
Было семь утра. Прямо из отделения я поехал на работу. В раздевалке вовсю шло обсуждение: кто и как резал Мигайло? Сходились на том, что плохо резали, раз жив остался. Я и не подозревал, что колясочник настолько популярен. Моя история о налёте оперативников подлила масла в огонь: наперебой заговорили, сколько вообще на «Пятаке» крутится осведомителей. Андрей Семёнов, который был в некотором роде экспертом по криминальной жизни района, сообщил, что оперативник Кирюша (он узнал его по моему описанию) приходился родственником нашему участковому.
– Та ещё сука, – заметил он и рассказал, как Кирюша измывался над его дядей – теневым автомехаником.
Словом, немало нового узнал я в этот день и о нашем отделении, и о «Пятаке».
– Где ты был?! – вскричал Саша, лишь только я зашёл в квартиру. Оказалось, он уже три раза звонил в отделение, справлялся насчёт меня. Ему отвечали, что среди задержанных Дьяконова нет и не было.
Я рассказывал о допросе, Саша, расхаживая взад-вперёд по комнате, ерошил шевелюру, бормотал о «милицейском беспределе». Когда я закончил, он – не без театральности – положил мне на плечи руки и сказал:
– Ничего, брат, мы всё снесём!
Потом вытащил из заначки бутылку водки. Сели за стол. Мало-помалу разговор соскользнул на темы лирические: о мечтах, искусстве, любви. Расчувствовавшись, Саша заговорил о вещах сокровенных, о чём обычно принято помалкивать, хотя случается, что рассказывают по пьяному делу, когда всё трын-трава, лишь бы народ посмешить. Саша же выбрал форму исповеди (что ни говори, простоват мой друг). Речь шла о его хроническом невезении в отношениях с девушками.