Доброволец. Запах грядущей войны. Сергей БуткоЧитать онлайн книгу.
нас заставляют работать с нижними большими парусами – ундер-дейлями, – хвастал Миша, – затем со средними – марселями, и лишь потом с самыми верхними – брамселями и бом-брамселями, стоя на большой высоте на раскачивающихся канатах – пертах, подвязанных под реями. Разумеется, все это требует сноровки и ловкости, но и я не робкого десятка…»
Не следует забывать и про учения: парусные, пушечные, абордажные. Они на протяжении всего плавания проводятся много раз. И свободного времени у гардемаринов попросту не остается. Кроме вахты есть еще каждодневные занятия, на которых нужно делать математические вычисления, подменять штурманов, изучать иностранные языки, заполнять свои шканечные журналы, описывать все происходящее в днях, часах и минутах. Успеваете, господин юнга? Очень хорошо. Значит, сможете еще кроме этого заниматься описанием берегов, съемками местности, мимо которой проходит фрегат.
После снова вахта. И не факт, что дневная.
«– Вчера я отстоял собаку, – не без гордости заявил юнга.
– Собаку? – спросил Лермонтов с недоумением. – Прости, пожалуйста, но что это значит? Никаких собак на судне я не встречал…»
Миша, рассмеявшись, объяснил, что собакой у моряков называется вахта с полуночи до четырех часов утра. Лермонтов понял и продолжил расспросы…
Надо же. Среди гардемаринов, оказывается, тоже есть своя градация по типу «выдающиеся и посредственные». Оценивая прилежание, способности и рвение, воспитанников Морского корпуса разделяли на «теористов» и «астрономистов». Первым преподавали высший анализ, астрономию, теоретическую механику и теорию кораблестроения. Вторым – только навигацию и необходимые сведения по морской астрономии для кораблевождения.
Среди «теористов» выделялась своя аристократия. Лучшим из них присуждался почетный титул «зейман»[29]. Из таких выходили знаменитые адмиралы, капитаны, кругосветники и хорошие гидрографы. Что до «астрономистов», то и они не безнадежны. Но «астрономистом» Миша становиться не намерен – только «теористом» и только «зейманом». А там, глядишь, станет он двукомпанейцем, научившись точно определять широту и долготу, бегать по палубе во время шторма, следить за курсом, вычислять скорость корабля, измерять быстроту течения, иногда деликатно поправляя вахтенных мичманов. Или кого повыше из тех, с кем Лермонтову и предстояло познакомиться во время ужина. И он познакомился.
Глава 6
Всего за какой-то вечер Лермонтов успел досконально узнать всех, кто собирался в кают-компании, а значит, узнал их и я. Начну с «главного босса». Прошу любить и жаловать – начальник экспедиции адмирал (и граф по совместительству) Ефимий Васильевич Путятин. Солидный такой, со вздернутыми усами сухощавый дядька под сорок. Не только боевой моряк-черноморец и один из «учеников» Лазарева, но и, как оказалось, ученик уже другого учителя – политического долгожителя Нессельроде[30]. С дипломатией тоже на «ты». Не так давно на юге Каспия не только ликвидировал
От нем.