Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Полен ПарисЧитать онлайн книгу.
что Вы – Бог[138]». Убедившись в твоей вере, Я поведаю тебе величайшую из тайн земных.
И Он протянул мне книгу, что легко поместилась бы в ладони, и молвил:
– Вверяю тебе величайшее чудо, какое только возможно получить человеку. Книгу сию, писанную моею рукою[139], должно читать сердцем, ибо язык смертного не может произнесть слов ее, не досадив этим четырем стихиям[140], не потревожив небеса, не возмутив воздух, не расколов землю и не изменив окраску вод. Муж, открывший ее с чистым сердцем, испытает радость тела и души, и тот, кто узрит ее, да не убоится внезапной смерти, сколь бы ни был велик груз его грехов.
Тут великое сияние, которое я едва уже выносил, возросло столь сильно, что ослепило меня. И пал я без памяти, а когда чувства ко мне возвратились, не было боле вокруг никаких чудес, и я принял бы все, что приключилось со мною, за сон, коли не нашел бы в руке своей ту книгу, что вручил мне Владыка владык. Тут поднялся я, преисполненный тихой радости, и вознес свои молитвы, а после стал разглядывать книгу, и узрел на заглавном листе:
«Се корень рода твоего»[141]
И читал я до Первого часа[142], но мнилось мне, будто я едва начал, столь много букв умещалось на малых сих страницах.
И читал я затем до Третьего часа[143], следуя от корня древа рода моего и узнавая с течением повести о славных деяниях предшественников моих. Подле них казался я лишь тенью человека, столь далек я был от того, чтобы равняться с ними в добродетелях. Продвигаясь в чтении далее, прочитал я:
«Начинается Святой Грааль»
И третье заглавие:
«Начинаются Страсти»
И заглавие четвертое:
«Начинаются Чудеса»
Молния сверкнула пред моими очами, а вослед ей грянул гром. Дивный свет все разгорался, и не мог я снести его блеска, и во второй раз лишился чувств.
Не ведаю, сколь долго пребывал я в таком состоянии, но, когда поднялся, стояла вокруг тьма кромешная. Мало-помалу стал возвращаться день, вновь засияло солнце, и обонял я приятнейшие запахи и внимал сладчайшему пению, какое только доводилось мне слышать; певчие, мнилось, чуть не касались меня, но не смог я их увидеть и не смог ощутить. Они же хвалили Господа, то и дело повторяя:
«Честь и слава Победителю смерти, Подателю жизни вечной!»[144]
Возгласив хвалу сию восьмикратно, голоса смолкли; и слышал я громкое плескание крыльев, а потом смолкли все звуки, лишь витал аромат, сладость коего пронизала меня.
Наступил уже Девятый[145] час; мне же чудилось, лишь брезжит первый утренний проблеск. Я закрыл книгу и начал службу Страстной Пятницы. В этот день не совершают таинства причастия, ибо Господь выбрал его, дабы умереть. В виду воплощенной Истины не должно прибегать к символу Ее; и коли им причащают в иные дни, сие есть память об истинном Жертвовании пятничном.
Когда уже готов я был восприять Спасителя моего и преломил хлебец жертвенный на три части, явился ангел, удержал мои руки и молвил:
– Не вкушай от трех частей сих, доколе не увидишь явленного
Вольная цитация речи персонифицированного Ада к Сатане (рассказ о сошествии Христа во ад): «Вот и теперь я знаю, что человек, который может сделать такое, – это Бог сильный и обладающий властью, и в человеческом естестве – Спаситель Он людского рода» (Никодим XX:6).
Как известно, Евангелия записаны по устной традиции и являются «всего лишь» боговдохновленными текстами, а не написанными Христом собственноручно. Таким образом, в стремлении утвердить правомерность включения «галльского Евангелия» в литургический сборник автор ставит этот текст выше канонических, занимая тем самым откровенно схизматическую позицию. И отнюдь не случайно, поскольку уже в самом «Святом Граале» мы находим такое высказывание: «Кто же осмелится усомниться в словах, написанных Иисусом Христом – Подателем истины?»
Четыре стихии, или первоэлемента, из которых состоит весь материальный мир – земля, вода, воздух, огонь. Античное космогоническое и философское понятие, впервые встречающееся у Эмпедокла. Платон использовал этот термин для обозначения простейших чувствующих тел (см. «Теэтет» 201 e) и физических элементов («Софист» 252 b). Получив дальнейшее развитие в работах Аристотеля (см. «Метафизика», кн. 5, гл. 3), чей авторитет оставался неоспоримым в глазах европейских схоластов вплоть до XVII века, идея четырех стихий стала неотъемлемой частью картины мира образованного человека средневековья. В бретонской «артуриане» этот образчик причудливого смешения античной «языческой» космогонии с христианской – далеко не единственный. В тексте «Святого Грааля», к примеру, приведена великолепная по своей неожиданности легенда о том, как Создатель выделил первоэлементы из хаоса, чтобы получить материалы для сотворения мира, а остатки вновь смешал в кучу и забросил в море. Так возникает Вертлявый остров, на котором не действуют обычные физические законы, что и становится основой приключений одного из персонажей книги.
Первое явное вмешательство в первоначальный текст редактора XII–XIII века. Его замысел заключался в придании бретонской «артуриане» характерной для того времени формы «обрамленной повести». Для этого монах, от лица которого ведется повествование, отождествляется с фигурой Насьена (или сына Насьена), потомка первых хранителей Чаши и приближенного короля Артура из «рыцарской» ветви цикла. После гибели Артура в схватке с изменником Мордредом (заключительный эпизод эпопеи) Насьен откажется от оружия и наденет монашескую рясу. Именно тогда ему явится Христос и повелит переписать божественную книгу Грааль.
То есть, до восхода солнца.
9 часов утра.
Многократный рефрен-славословие характерен для хвалебных псалмов. Но, поскольку в изобретенном автором «псалме» воспевается Христос, а не ветхозаветный Создатель, этот текст соответствия в Псалтири, естественно, не имеет.
15–18 часов.