Священная балалайка. Александр ХолинЧитать онлайн книгу.
разнюхать кое-что сверханкетное о своём начальничке, только эти попытки почти сразу же стали известны самому подозреваемому, и Марцыпаныч всерьёз пригрозил подчинённому устройством какой-нибудь автомобильной аварии, если тот не прекратит совать любопытный нос в нелюбопытные истории.
Во всяком случае, вызывает – значит, опять что-то серьёзное. Да чёрт с ним, с серьёзным, лишь бы не на фронт по злопамятству. Этого политрук боялся больше всего. Конечно, на фронте и при штабе можно пристроиться, но бережёного Бог бережёт. Лучше уж под крылом у проходимца мыкаться, но известного, чем попасть к какому-нибудь партийному ублюдку.
Сам политрук тоже бывал ублюдком и не раз, но умел прощать себе наделанные непредвиденные ошибки. На него тоже составляли досье, взвешивали все накопившиеся ошибки. Кто знает, сколько уже навзвешивали? Не пора ли отседова ноги делать к друзьям евреям в Лос-Анджелес? Но торопиться не стоило, может, есть всё же какой-нибудь противовес?
На всякий случай политрук снял со стены портрет великого ЭдмундОвича, открыл прятавшийся за «железным Феликсом» сейф, порылся в бумагах. Компромат, собранный на начальство, оказался настолько бедным и никчёмным, что полетел на письменный стол, в кучу других ненужных бумаг, подлежащих уничтожению, навсегда потеряв теплое место в потаённом шефском сейфе.
– Les caprices de la fortune,[4] – проворчал дежурное ругательство офицер. Потом тяжело вздохнул, почесал правой рукой за ухом и замер, решая, что же дальше предпринимать. Но в голову ничего путного не лезло.
– Вызывает, пёс поганый… Ишь ты! – взгляд офицера тормознулся на письменном столе.
Среди бумажной настольной кучи выделялся красным треснутым боком помидор, оставленный в одиночестве на фаянсовом блюдечке после «вчерашнего». Помидор выбросить было жалко – такие в военное время редко в руки попадаются. Однако треснутый бок мог спокойно загнить. Может, солью посыпать и столярным клеем сверху? Тьфу ты, опять дребедень лезет в голову! Оставалось надеяться на лучшее.
Впрочем, вызов к начальству – дело довольно обычное, но необычным здесь было время. Когда начальство вызывает на персональную беседу в неурочное время – это, можно прямо сказать, к ссоре. А точнее – к нахлобучке по всем законам военного времени.
Ведь с кем одновременно утираешься одним полотенцем, с тем обязательно поссоришься. Потому что начальству неудобно вытирать лицо, когда ты вытираешь ноги тем же полотенцем, это и коню понятно. Хотя по поводу сложившегося военного положения можно было предполагать всякую всячину и даже больше, только изменение своим человеческим привычкам за Марцыпанычем не наблюдалось никогда. Марцыпанычем? – тьфу ты, дурной пример явно заразителен.
Снова закурив, повесив портрет на место, стряхнув с синих галифе невидимые пылинки и поправив портупею, Коломзандер в последний раз окинул родной кабинет прощальным взглядом.
К письменному столу, вихляя крутым целюлитным задом, подходила Клара. Она авторитетно
Прихоти фортуны (фр.)