Непростые смертные. Владислава НиколаеваЧитать онлайн книгу.
слюна. Вокруг бледные вытянувшиеся лица. Смешно, ох и смешно! Перепугались, ублюдки?! Грёбанные выродки, сучьи потроха!
Они не знают, что такое раж погони… точнее, знают, но знают, как некоторые знают слонов, ни разу их не видав. Они никогда не испытают его, а потому никогда не узнают что он. Рррррраж!
Невозможно остановиться, даже когда нет нужды двигаться с места. А? Да – как же нет нужды? Нужда, такая нужда, не остановиться. Ноги, полусогнутые в коленях, водят кругами по селению.
– Что встали, бляди? Что пасти разинули?
Смешно! Ох и смешно же!
Челюсти квадратные, башки без шеи к плечам крепятся, пальцы, как поленья, а рожи бледные и губы трясутся.
– Ублюдки! Суки!
Счастливая улыбка не сходит с лица. Погоня, раж тревожит горячую кровь, кровь предка, самого бога тьмы, и ты сам становишься как хренов бог тьмы! Ничто не остановит, ничто не сможет остановить, все и всё прогнётся, промнётся, будет сметено, втоптано в пыль, в прах…
Сглотнул слюну, ударил ногой в дверь – дверь с петель, как гнилушка, сзади руки, слабые, вялые. Наотмашь в рыло. Ублюдок скатился с крыльца. В сенях служанка. Забилась в угол, затаилась, думает укрыться в темноте. От меня?!
Тупая сука! Клинок ей в пасть до упора, прямо сквозь зажатые на губах пальцы, пока позвонок не чавкнет. Кровь во все стороны. Мечу нравится, он радостный и красный, праздничный. Ещё дверь – с петель. Мелкий крысёныш под лавкой. За шкирку рукавицей и без меча, так, ногой, хрустит хребет, крысёныш взвизгивает напоследок. Ещё дверь. Толстая сука с ключами на обширном поясе. Рука потянулась к связке, и тут её сучьи пальцы оттолкнули руку. Меч с радостью разделал тушу на три жирных куска.
– Падла вонючая!
Ключи и даром не нужны. Сапог встаёт на пухлую белую кисть, проминает хрустящие кости.
Дверь с петель. Ага. На этот раз не прислуга. Молодая сучка, ухоженная, бледная, как простыня, глаза вытаращенные. Бросается навстречу, берёт за руку, гладит, глаза молят, зажмуривается, устраивает тяжёлую руку себе на грудь. Рука сжимается, она пронзительно вскрикивает, но пальцами всё равно хватается за пояс, пытается вытянуть из штанов.
Как же ты ценишь свою никчёмную жизнь, сука. Баб что ли мало, чтоб о тебя мараться?
Сучка даже не думает, что кто-то может отказаться от обладания ей. Тянет к ложу, удар опрокидывает её на пол, она не сдаётся, зовёт с пола.
Оно с красными глазами и хриплым дыханием зовёт лечь сверху. Сучка думает, что совладала, но сегодня брачная ночь будет у меча.
Глаза таращатся и остеклевают, рот разинут до предела – но ни крика, лишь хрипы. Пахнет кровью. Никакой возможности остановиться. Зубы смыкаются на выставленном, неостывшем горле. Из укуса хлещет кровь, рука проворачивает меч, чтобы он как следует насладился первым разом. Всё влажно от крови, красно, празднично, тепло. От запаха трепещут ноздри.
Вышел на крыльцо пошатывающийся, пьяный. Погоня, травля, раж. Перемазанный кровью. Дыхание сбивчивое, лихорадочное, возбуждённое. У крыльца полукругом ублюдки с бледными рожами.
Ноги в развалку спустили