Сравнительная политология. Политическая власть и политическое выражение. В. В. ЖелтовЧитать онлайн книгу.
подчинения периферии центральной власти, опирающейся на силу, а на основе утверждения добровольного и свободно принятого авторитета.
В других случаях, например во Франции, дело обстояло иначе. На основе, может быть, даже в чем-то непомерных амбиций, усиленных конкуренцией с другими создателями государств на старом континенте, короли Франции стремились быстро установить контроль над территорией в 4–5 раз превышающей Англию. Это предопределило более дорогостоящую консолидацию страны. Создававшееся французское государство было вынуждено опираться на сильное налоговое давление, что вызывало к жизни необходимость применения репрессивных действий по отношению к населению, а также к тем представительным инстанциям, которые были созданы в Средние века. Получалось так, что монархический авторитет как бы сам себя наделял такой властью, которую монархи не могли осуществлять. Здесь коренятся истоки развития феодализма во Франции, который нес в себе зародыши последующего абсолютизма.
Нужно сказать, что централизованное правление почти одновременно появляется по обе стороны Ла Манша, но профиль этатического формирования во Франции отмечен более высокой ценой осуществления авторитета, более высоким удельным весом военного и налогового аппаратов, т. е. первенством силового начала государства, а не добровольного подчинения ему.
Как и Франция, Португалия, Дания или Швеция, с точки зрения территориального аспекта, развивались подобным же образом. Это означает, что раннее этатическое объединение проходило в условиях постоянной опоры на принуждение.
Более того, использование силы и пренебрежение к компромиссам затрудняло обеспечение стабильного политического единства в Центральной и Южной Европе. В этой зоне экспансионистские настроения подогревались мечтой о воссоздании Римской империи. При этом не уделялось должного внимания созданию прочного ядра государства, вооруженного необходимыми для этого средствами. Образованные под эгидой определенной династии крупные имперские европейские ансамбли обретали в этой связи тенденцию, скорее, к исчезновению или территориальному ограничению, чем к укреплению. Территориальный прирост получил свое практическое выражение только в Германии, которая осуществляла объединение немецких земель вплоть до XIX в. Зато Австро-Венгерская монархия просто пала.
Эти примеры показывают, что аспект измерения, или, говоря иначе, – масштабов территории, не является единственным. Осмыслить формирование государственности без учета того, что получило наименование международного окружения, без учета принуждений или прямых вмешательств извне просто не представляется возможным. Можно со всей определенностью утверждать, что выгоды от островного расположения Великобритании облегчили возникновение государства.
Напротив, этатическое строительство стран Старого континента, являющихся открытыми