Зона Комфорта. Михаил МакаровЧитать онлайн книгу.
полка седой многодетный майор Горяйнов, дирижируя рюмкой, поздравил меня стихом собственного сочинения:
– Пинкертону нашему я от всей души,
Пожелаю искренне —
Майоров не души!
Все заржали (действительно забавно) и дружно выпили. Я захмелел влёт. И то – с утра маковой росины во рту не держал.
– Закусывай, закусывай, – заботливый Лёва подвинул тарелку с «весенним» салатом, заказанным вопреки близкому приходу осени в связи с дешевизной по сравнению с другими холодными закусками.
До шашлыка успели махнуть ещё по одной. Стали извлекать из карманов и откупоривать пиво. Помню, что это было ярославское «Янтарное». Тёплое, не холодное.
Меняя переполненную бычками пепельницу, официантка поджала сиреневые губки:
– Приносить и распивать свои спиртные, это самое, запрещается!
– Да ла-адно, Ритуля, не серчай, в честь праздничка-то, – после второй рюмахи ставший краснорожим Ищенко потянулся, чтобы похлопать официантку по попке. – Мищ-ща сёдни в наш гвардейский коллектив вливается…
Ритуля вильнула задницей, избегая контакта с потной лапой майора. Встретилась со мной глазами, кивнула:
– Поздравляю!
Я узнал её при входе. Незадолго до того, как меня попёрли из прокуратуры, я выезжал в «Черёмушки» на двойное убийство. Мужчины и женщины, любовников. Одним из трупов был Ритулин муж. К убийству, которое, кстати, так и осталось «глухарём», Риту тогда примеряли. При отсутствии алиби у неё имелся классический мотив. Тормозили по «сотке»[2]. Работали целеустремленно и достаточно жёстко, несмотря на слабый пол, маленького ребенка и разливанное море слез.
Минут через пять, вернувшись с первыми порциями шашлыка, официантка быстро заглянула мне в лицо. На переносице её стояла напряженная вертикальная морщинка.
Она тщилась вспомнить меня, но не могла. И не должна была. Годы-гады изрядно вытерли и потаскали мою персону. Тридцати шести мне никто не даёт. Всегда – хорошо за сороковник.
Я по-свойски подмигнул Ритуле:
– Выпей за мое здоровье!
Она ответила с лица выражением замороженным:
– Нам не положено…
М-да, до мастера одностиший поэта Владимира Вишневского не дотягиваю, но с опусами его тёзки Горяйнова помериться, определённо, могу.
Последующие события восстанавливались обрывками, как будто на ленты порванные. Неравные, с бородатой бахромой.
Шашлык и водка с пивом кончились одинаково быстро. Воспрянувший после долгого голодания организм требовал продолжения банкета.
У писсуара мой опекун Лёва назидательно говорил, засупониваясь:
– Ещё по соточке, пивка и разбегаемся!
– Базару нет, – лыбился я.
Ритуле за качественное обслуживание мы презентовали пустые бутылки. Счёт на четыреста семьдесят два целковых я сунул в нагрудный карман.
Чрезмерно дорогую для наших кошельков «Радугу» мы покидали под замечательно-оглушительную
«Сотка» – задержание подозреваемого на 72 часа в порядке статьи 122 УПК РСФСР (проф. сленг).