Община Св. Георгия. Роман-сериал. Второй сезон. Татьяна СоломатинаЧитать онлайн книгу.
рыкнул Иван Ильич. – Чай, я тебя не на кадриль приглашаю.
Новый санитар не отреагировал на едкость госпитального извозчика, он взбирался на козлы. Что-то смутило Ивана Ильича в манере – не так здоровенный мужик запрыгивает. Устроившись рядом, санитар радушно протянул Ивану Ильичу широченную сильную ладонь:
– Георгий Буланов!
Извозчик, вцепившийся двумя руками в повод, будто бы всей повадкой демонстрировал: не могу тебе руки подать – вишь, заняты! Он тронул, ответив холодно:
– Иван Петров! – помимо воли, из вредности (или из важности) у него вырвалось вдогонку: – Начальник! Начальник… живой тяги, во!
Георгий добродушно рассмеялся. Его открытый простой смех очень понравился Ивану Ильичу. Тем больше он озлился неведомо на что или на кого и сделал надменное лицо. Но долго фасон удержать не смог, потому что в голову ему пришла неуместная мысль: а не с такой ли точно рожей сидит сейчас в недрах новомодной кареты Дмитрий Петрович Концевич?
– Иван Ильич! – представился он ещё раз, искоса глянув на Георгия. Тот кивнул приятственно. – Клюква! – указал он на лошадку. – Самая любимая моя баба. Чтоб ты знал.
– Буду знать! – ответил Георгий, ещё у белья сообразив, в чём тут дело. Новый санитар дал себе слово быть снисходительным к демаршам госпитального извозчика. Чтобы не подвести Веру Игнатьевну. И потому, что ехидный извозчик ему нравился. Чувствовалось, что мужик он душевный, хотя с виду чёрствый.
Ася действительно пребывала в восторженном состоянии сознания. Всё её радовало. И её новое назначение старшей операционной сестрой милосердия. Шутка ли?! И новая, полностью реконструированная клиника – вот, оказывается, как можно, если денег много! Что же могут позволить себе те, у кого так много денег, если они позволяют такое для других. Она напевала, распаковывая и раскладывая новое бельё, новое мыло, новые щётки, новые инструменты… Всё было таким новым, что словосочетание, слышанное Асей неоднократно, – «новая жизнь» приобретало совершенно новый смысл. У Аси в прелестной головке всплыло что-то, прочитанное в газете ли, журнале ли: «Россия ожидает, что лозунгом каждого станут слова: Я и моё право»[7]. У Аси есть её право на всё новое. Разве право носить модные платья и мужские брюки есть только у Веры Игнатьевны? Нет, такое право есть и у Аси!
Размышляя таким образом, если только сии экзерсисы позволительно назвать мышлением, и напевая популярный романс «Вот что наделали песни твои»[8], она не сразу заметила Владимира Сергеевича, вошедшего в операционный блок. Он некоторое время не без удовольствия наблюдал за ней. Особо забавным было, что страстный минорный романс Ася исполняла, как малые дети поют: всего лишь повторяя за взрослыми или желая потешить родителей, не понимая толком слов, не ловя настроения. Очевидно, что не были милой Асе ведомы ни блаженство, ни горечь страдания, ни трепет сердечный, ни восторг ожидания. Со всей очевидностью она и понятия не имела, что значит «отказаться совсем от свободы, чтобы быть в дорогом мне плену».
Ася
Очевидно, нашей милой Асе попался в руки первый номер еженедельного журнала «Правовая жизнь». Этими словами и открывалось издание. Не будем осуждать юную сестру милосердия за несусветную кашу в хорошенькой головке.
Популярный в 1906 году цыганский романс М. Штейнберга на слова неизвестного автора.