Падение Хаджибея. Утро Одессы (сборник). Юрий ТрусовЧитать онлайн книгу.
усмехнулся Семен. – Только глянуть мне на него надобно.
Пан на миг задумался. Ему показалось подозрительным такое быстрое согласие джуры. Он внимательно посмотрел на Семена. «Глаза блестят… Наконец-то пробудил я в этом хаме жадность», – подумал Тышевский.
И сказал равнодушно:
– Что ж… Взгляни на бунтаря. Юзеф проводит тебя к нему…
Узник
Утром, как всегда в это время, железная дверь подвальной каморы, лязгнув щеколдой, отворилась. Зажимая носы от прелого смрадного духа, в подвал вошли два гайдука.
– А ну, покажь, Юзеф, кого пан Тышевский сюда поселил, – сказал один из них, высокий, словно колодезный журавль. Он согнулся почти пополам, чтобы не задеть головой низкий свод каморы. Другой гайдук, тщедушный человечек, услужливо освещал ему дорогу смоляным факелом.
– Вот сюда! Сюда смотрите, пан Чухрай. Злодей прикован в этом углу, – пропищал тщедушный тонким голоском, направляя чадящее пламя в сторону заплесневелого выступа стены.
Красноватый неровный свет факела упал на ворох грязной соломы. Здесь неподвижно распластался человек. Он лежал лицом к стене. В его давно не чесанных светлых волосах запуталась солома. Сукно синего запорожского жупана расползлось, обнажив широкие голые плечи, покрытые ссадинами. Мускулистую шею узника плотно охватывал железный ошейник, крепким замком соединенный с цепью, вмурованной в стену.
– Из казаков?
– Точно так. Из тех гультяев, что утекли за Тилигул, на Ханщину. Поначалу пан Тышевский хотел его у себя оставить, оженить, хату дать. Но злодей, когда пан приказал ему оселедец казачий остричь, взбунтовался. Пана обидными словами при всех поносить стал. Пять хлопцев с ним еле управились. Ни уговоры, ни батоги, ни железо каленое не помогли… Да, упрям холоп! Намаялись мы с ним крепко. Но и пан наш, сами знаете, какой… «Я, – сказал, – это хамово отродье мигом усмирю… Посидит на цепи – будет мне ноги лизать…» И посадил. Вот уже месяц, как злодей сидит здесь. Да только думаю, пан Чухрай, толку из этого не будет. Уж больно свиреп он, ровно зверь какой. Вы к нему близко и не подходите. Опасно, – закончил свой рассказ Юзеф.
Чухрай подошел вплотную к узнику, желая получше его рассмотреть. Предупреждение Юзефа было напрасным. Заключенный по-прежнему, словно мертвый, лежал в той же позе. И даже не шелохнулся, только глухо застонал.
– Обомлел он, видно, от духоты подвальной, – сказал высокий гайдук и, присев на корточки, начал тормошить казака, пока тот не очнулся. Наконец, пробудившись от тяжелого сна, узник приподнялся на своем ложе. Пламя факела осветило черты очень молодого лица, на котором страдания уже успели отложить первые морщины. На гайдуков взглянули с вызовом чуть раскосые, цвета дубовой коры глаза, под которыми темнели синяки – следы борьбы с панскими холопами.
«Отчаянный хлопец! Такой не попросит пощады не только у пана нашего, но и у самого черта», – подумал про него Чухрай.
– Как зовут тебя, бедолага? – строго спросил, хмуря седые брови.
Глаза