МиГера. Задача – выжить. Олег ДанильченкоЧитать онлайн книгу.
и достаточно глубокую лужу зловонной жижи, в которую я под конец со смачным плеском угодила. Правда, были ещё те, кто выловил меня из той лужи.
Так или иначе, все эти факторы в совокупности, скорее всего, и помогли. Не случись хотя бы один из них на ломаной траектории моего движения, финал был бы гораздо печальнее. Впрочем, может, оно так бы и лучше. Как говорится, когда ты уже умер и успокоился (ведь все беды теперь как бы позади), вдруг нашёлся кто-то, кто тебя оживил. И ты понимаешь, что покоя снова не предвидится. Зато продолжение мучений гарантировано.
Не удивительно, что так мало запомнилось о пребывании в приюте. Сколько я там пробыла? Даже имён одногруппников всех не знала. Знакомиться со мной никто не спешил, а я не лезла, понимая своим скудным детским умишком, что так будет лучше – безопасней. Знала только имена тех, кто больше всего донимал, но то понятно.
К тому же считать тоже толком не умела. Родители, конечно, занимались со мной, но многому не успели обучить. Так что реально посчитать время, проведённое в стенах казённого приюта, возможности не было. Тем более считать в днях (которых при отсутствии окон не видно), неделях и месяцах. Особенно когда не понимаешь, что такое месяцы и времена года, ибо никогда вживую их не наблюдала: в космосе всегда одно время года. Ведь счёт летоисчисления идёт по земным стандартам, о которых в шесть лет, по причине отсутствия этих стандартов перед глазами, задумываешься меньше всего. Но теперь, вспоминая ощущения, могу предположить, что примерно месяца два числилась воспитанником «Марсианского тюльпана». Негусто, в общем.
Глава 2
И снова неприятное пробуждение. Ещё более неприятное, чем когда очнулась в клинике. Тогда меня хотя бы уже исцелили от основных травм и моей жизни ничто не угрожало. О потерянной внешности речи не шло по понятным причинам: слишком дорогое удовольствие – заново вырастить кожные покровы. За так нынче и прыщ не вскочит. Бесплатная медицина сугубо в определённых пределах страховки. Всё, что сверх того, исключительно за деньги, и немалые. Ну обгорела, ну страшна теперь, как смертный грех, жить-то можно. Так что… Если б не смерть родителей и психическая травма, всё было более или менее прилично. Чистая палата, хорошая кормёжка, внимательные доктора.
А там, где я очнулась после похищения из приюта, жутко воняло – словно сто слонов разом сдохли и находились в активной стадии разложения. И это притом, что большая часть рецепторов носа, отвечающих за обоняние, сгорела вместе с ним ещё на корабле. С тех пор я слабо, очень слабо различала запахи. Но тут даже этих жалких остатков хватило, чтобы неимоверный смрад выдавил слезу. Я заворочалась, пытаясь подняться, но кто-то, аккуратно, однако очень настойчиво, придавил меня к ложу, не дав это сделать. Темень – хоть глаз коли. Они-то, глаза в смысле, должны были привыкнуть к темноте, но темнота ведь разная бывает. В некоторых случаях естественных возможностей организма недостаточно.
– Не дёргайся, – прозвучал скрипучий голос. – У тебя сломаны обе руки