Мертвый невод Егора Лисицы. Лиза ЛосеваЧитать онлайн книгу.
отовсюду, обнажая корни деревьев, покачивая наросшие на них бурые водоросли. Фельдшер Рогинский продвигался первым, кругло согнув спину, шаря тростью, как если бы шел по трясине. Турщ молчал и шагал позади.
– Места у нас особенные! Всяк кулик свое болото хвалит, само собой, но разве найдете еще такой простор? – Рогинский внезапно остановился. – Смотрите: вон там выход на залив, на Чумбурку[6]. Море здесь, правда, мелкое, как блюдце, но рыбное. Римляне в давние времена называли его Меотийским болотом.
Мы вышли к протоке.
– А вот уж это место. Видите, справа канал? По-местному – ерик. – Он кивнул на узкую протоку. – Называется Кутерьма. При нагоне воды этот ерик и отрезает нас от земли.
Мы поднялись на травянистый пригорок, который растворялся в песке. Какой-то человек стоял вдалеке, сгорбившись, без фуражки и, завидев нас, быстро ушел.
Море катило к берегу багровые плотные волны. Признаться, услышав рассказ Турща, я подумал, что «красная вода» объяснится просто – либо сработала оптическая иллюзия, подогретая суеверными страхами, либо вылиняла красная ткань, в которую завернули тело. Но волны, насколько хватало глаз, были именно цвета крови… не венозной, а скорее артериальной, ярко-алого оттенка. У самого берега волны закручивались бурым.
Фельдшер, запыхавшийся на подъеме, покрутил пальцами и, показав на воду, сказал, обращаясь к Турщу:
– Извольте видеть – опять! – Он повысил голос и продекламировал как со сцены: – «Вот ангел вострубил, и третья часть моря сделалась кровью», – и добавил уже совершенно спокойным голосом и с явным сожалением: – Бычка уморит.
У берега колыхалось пятно гниющей рыбы.
Турщ махнул, чтобы я поднялся выше на пригорок.
– А это что? – Я показал на серое строение на горизонте.
– Старый маяк на насыпном острове. Давно заброшен. Во-о-он, видите, «голощечина». – Я рассмотрел обнаженное песчаное место среди травы. – Это Гадючий кут. Нам туда нужно.
Вода зашла далеко на берег, плескалась у низкорослой ивы, вцепившейся корнями в песок, устроила овражки глубиной по колено. Если следы на траве были, то сплыли давно.
Я махнул фельдшеру. Он подошел ближе.
– Аркадий Петрович, ведь это вы осматривали тело?
Рогинский, задумавшись, приминал мокрую траву галошей и ответил не сразу.
– Ах да, я, кто же еще… Видимых следов насилия нет, – дословно повторил он объяснения Турща. – Впрочем, не было возможности провести полноценный осмотр. Как раз накануне снова… разные случайности, инциденты. К тому же стало известно, что краевое начальство обяжет товарища Турща привлечь к делу auctoritas[7] – врача из города.
Стена взъерошенного ветром рогоза – рыжая, вода поблескивает в просветах… Услышав шорох, я подождал: из зарослей вышла птица с тонким кривым клювом. У берега стебли рогоза были сильно примяты, я шагнул рассмотреть ближе.
– Нужны сапоги, если хотите зайти глубже, – остановил меня Турщ, подойдя и не вынимая рук из карманов.
Рогинский, приблизившись, с готовностью предложил:
– Пройду
Чумбур-коса (
Авторитет (