Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века. АнтологияЧитать онлайн книгу.
благоуханием. В городах и деревнях севера мне не нравится – ширь да гладь, никакой изюминки. Как в Пекине: зимой холодина – околеешь, летом жарища – сдохнуть можно, вот я туда и не езжу, зачем мне такое наказание? Да еще некоторые пекинцы мне не по душе. Выходят из домов один за другим – ну чисто посланники императора, говорят один другого громче, просто противно. Поэтому, когда многие знакомые уезжают в Пекин на повышение, я еще больше стараюсь одолеть соблазн и не ехать. Да я и не считал, что, когда ты в бизнесе, ездить в Пекин придется хочешь не хочешь. Потом я туда все же ездил, но не по делам. Выбрал для этого весенний денек, Пекин был полон весенних красок, в воздухе даже плыли какие-то белые штуковины, похожие на комочки хлопка, казалось, все небо в них, раскрой рот, и точно залетит несколько. Я мало ходил по большим оживленным улицам, а взял в аренду велосипед и отправился в старинные переулочки, хутуны. Старички и старушки там, наоборот, очень приветливые. Расскажут, как куда пройти, только не говорят, направо или налево, у них все «на север», «на юг», «на восток», «на запад». А мне как быть, куда идти, если я по сторонам света не ориентируюсь? Взрослые девицы, когда говорят, пришепетывают так мило, ну совсем не так, как пекинцы, кого я встречал до того, те разговаривают, будто уже в почтенном возрасте. Испытал, что значит ездить в хутунах на велосипеде, сделал для себя вывод, что пекинцы, которые стараются перекричать друг друга, оказывается, все понаехали из других провинций. Как мои приятели, что несколько лет назад перебрались в Пекин, тоже, мать твою, изъяснялись на столичном говорке – южном диалекте с пекинским акцентом. Позвонили мне по телефону, я, конечно, сначала понимал, а потом сказал, мол, вы, мать-перемать, давайте говорите по-человечески, не выделывайтесь, а то мне аж нехорошо становится. Те, конечно, перешли на наш говор, и только тогда стало можно с ними говорить. А этот пришепетывающий местный диалект пекинцев как послушаешь – ощущение чего-то очень правильного, классического. На выезде из хутуна я спросил у одной старушки, что это за пушинки летают в небе. «Это цветки тополя», – прошамкала та с набитым ртом. Такая прелесть эта бабуля!
Вот я и в офисе. Несколько человек что-то переставляют под руководством Ду Цзюаньхун. Завидев меня, она велит всем выйти.
Рядом с футляром из красного дерева красуется подаренный тайваньцем розовый камень, на дереве мастерски выполнена изящная виньетка, из-за чего камень кажется еще более ценным. Ду Цзюаньхун поставила его у меня на столе слева. Яйцо динозавра, тоже накрытое стеклянным колпаком, поставлено на круглую колонну из красного дерева в центре стеклянной витрины. На фоне подложенного под колонну синего плюша яйцо сильно выделяется. Если его поставить на чайный столик у окна, эффект будет замечательный.
– Шеф, список нуждающихся студентов, которым оказывает поддержку компания, просматривал? – В руке Ду Цзюаньхун подготовленные для меня материалы.
– Нет, не смотрел, но с этим надо повнимательнее. Проверь этих студентов, действительно ли они хорошо учатся и на самом ли деле у них нет