Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота. А. Ю. АндреевЧитать онлайн книгу.
усугубляя болезненность ситуации.
Когда же император наконец принял своего друга, то выяснилось, что вопрос о приходских училищах требует повторного рассмотрения в министерстве. Откладывавшееся из-за этого подписание соответствующего указа доводит Паррота до отчаяния, причем не только от неудачи в делах – ему кажется, что он теряет «своего Александра», что тот от него отдаляется. В письме от 10 марта 1807 г. эмоции Паррота особенно заметны, не только по содержанию, но и по тому, как изменяется почерк в черновике (от твердого в начале до почти не читаемого в конце): «Александр! Возлюбленный мой! <…> Излейте же Ваши печали единственному другу. Не бойтесь меня огорчить, страдать вместе с моим Александром, ради него есть наслаждение для моего сердца. Но знать, что Вы тревожитесь, быть может, страдаете, и не разделять с Вами эти чувства – для меня самое жгучее мучение. Доверьтесь же Вашему прежнему Парроту. Обязаны Вы это сделать ради самого себя, ради священной дружбы, нас связующей, даже в том случае, если причина Вашего огорчения не кто иной, как я сам. – Взволнован я сверх меры. Отчего не могу Вам это чувство сообщить, руки Вам в этот миг протянуть, к сердцу Вас прижать, своей нежностью Вас принудить душу облегчить!»[51]
В середине марта 1807 г. Александр I собирается уезжать из Петербурга в Восточную Пруссию, а указ об учреждении приходских училищ так и не подписан. Паррот всеми силами пытается этого добиться, но тщетно – после внесения поправок устное согласие императора получено, однако его подпись должна появиться только тогда, когда документ пройдет еще один круг оформления в министерстве, император же к тому моменту уже покинет столицу. Действительно ли Александр I подвел «своего Паррота»? Или он просто пытался следовать бюрократической процедуре, а с отъездом на театр военных действий новые заботы полностью заслонили этот вопрос? Как бы то ни было, результат не был достигнут, и на профессора это произвело очень тяжелое впечатление.
Вскоре последовали и новые удары. В июле 1807 г. Паррот направился в командировку от университета для осмотра школ в городах Лифляндии; подлинный же его мотив заключался в том, чтобы не упустить возможность вновь увидеть Александра I, когда тот будет проезжать из Тильзита в Петербург. Профессору это удалось 3 июля в Вольмаре; император повторил обещание относительно скорого появления указа и разрешил, не дожидаясь его, готовиться к открытию приходских училищ уже в наступающем учебном году (как выяснится, свое слово император не сдержал). Но самое главное случилось две недели спустя: в письме от 15 июля 1807 г. из Риги Паррот решился на чрезвычайное предложение, которое долгое время гнал от себя. Считая, что наступил критический момент царствования своего друга, которому предстоит огромная работа по урегулированию политических дел как внутри империи, так и за ее пределами, Паррот просил назначить себя личным секретарем императора.
Стоит подчеркнуть, что профессор не только точно обозначил масштабы нового этапа государственных преобразований,
Письмо 120.