Суть вещи. Алёна АлексинаЧитать онлайн книгу.
рядом с телом женщины лицом в мерзлую землю валяется Никодимов, уже в наручниках.
– Обыскали? – Лиза говорит обрывисто, боясь, что Митя сейчас рассердится и выгонит ее. Но ей очень надо с ним поговорить, и как можно скорее, ждать она больше не может.
– Обыскали, конечно. – Митя пододвигает к ней лоток. – В общем-то, ничего интересного.
Лиза пробегает пальцами по содержимому лотка – телефон, несколько монет, бумажник, разрезанный пластиковый хомутик.
Митя дергается:
– Не голыми ж руками-то, господи!
Лиза берет хомутик. Ощупывает его.
Митя шумно выдыхает, шлепает себя руками по коленям, трет шею ладонью.
– Как хлебушек, – спокойно произносит Лиза.
То, что она собирается сказать про Никодимова, не очень-то вежливо. Бабушка бы наверняка сказала, что такие вещи обсуждать не принято, но Правило номер один гласит: правда важнее, чем вежливость.
– Что “как хлебушек”, Лиза? – синим голосом спрашивает Митя.
– Мама Никодимова лежала, как хлебушек. Аккуратно лежала. А сейчас неаккуратно лежит, – как можно вежливее говорит Лиза.
Никодимов всхлипывает. Лиза возвращает на место хомутик и переводит взгляд на Митю. Точнее, на третью пуговицу на его рубашке. Что-то с ней не так.
– Все было очень просто, – говорит Лиза, не отрывая глаз от пуговицы. – Он ее в пакет положил, как хлебушек. Пакет в машине или в камышах, Лиза точно не знает. Надо искать. Она в пакете лежала. Пакет хомутиком затянул, очень аккуратно. А потом достал ее из пакета. Чтобы в воду бросить. На коленях стоял.
Но на брюках грязи почти нет. Это потому, что снег. Колени намочил, но не испачкал. Они высохли сейчас. Остались серые пятна на коленях. Их почти не видно. А тут и тут, – Лиза почти не глядя тыкает в фотографии, – следы колен. Он на коленях стоял, пакет с нее снимал. Нет, не снимал. Пакет плотный, рвать тяжело. Срезал. Где-то будет нож. Ищите. Срезал хомут, порезал палец, срезал пакет. Палец порезал. Указательный, на левой руке. На хомуте кровь, совсем чуть-чуть. Это его, не ее. Неудобно было резать. Торопился, нервничал. Кофту ее порезал случайно, тут и тут. – Лиза снова тычет пальцем в экран. – А умерла она сама. Он не убивал. Не помог, но и не убивал. Она задохнулась. Поэтому повреждений снаружи нет.
Никодимов издает какой-то странный стон. Видимо, хочет, чтобы все побыстрей прояснилось. Она ускоряет речь:
– Она очень кашляла. Ей нужно было лекарство. Смотрел, как она задыхается. Глаза стали красные. Она немного себя поцарапала. Под ногтями найдете кожу. Это ее кожа, не его. Он смотрел. Когда умерла или, скорее, потеряла сознание, положил в пакет. Запечатал. Увез. Не собирался убивать. Но и помогать не хотел. А потом почему-то испугался. Почему испугался? Он убрал лекарство. Нет, не убрал, он его использовал. Аэрозоль. Он его в воздух распылил. В квартире на мебели остался порошок. Он толком не мылся, на нем тоже остался. На голове, у корней волос. – Лиза, не оборачиваясь, тычет рукой в Никодимова. – Тут. Почти не