Колкая малина. Книга четвёртая. Валерий ГореловЧитать онлайн книгу.
одно лишь пролетарское пространство,
И одно лишь истинное мнение:
Вот такое оно и есть – мировое мессианство.
Нашенские
Кому-то в руки восход, кому закат по ногам,
Чьи-то песни нарасхват, а кто-то просит в долг,
А нам мудро рассуждать – совсем не по годам,
И не надо в нас искать рассудительность и толк.
Мы найдём свои заборы и овраги,
И мало будем строить, больше разрушать.
Простите рыцари плаща и шпаги:
Нас не учили лирой созидать.
Мы на других играем инструментах,
Мы схоронили лирику и схоронили физику,
А самим хотелось жить в моментах
И настырно ретушировать заплёванную вывеску.
Мы были в новобранцах и даже в ветеранах,
Нам наплевать, где всплыть, и плевать, где тонуть —
В бурных океанах или в водочных стаканах.
Нас приучили приобнять и тут же оттолкнуть.
Тосты и призывы в праздник Первомайский
Для нас звучат откуда-то извне,
Вроде в гости заявился Бендер-Задунайский
И нашептал, что истина в вине.
Мы, конечно, нашенские парни,
И готовы к разным перипетиям.
Мы уживёмся и в овчарне, и на псарне,
За что спасибо дорогим учителям.
Не повторяется такое никогда
Она со школы полюбила хулигана,
Он казался рыцарем без страха и упрёка.
На районе не было круче донжуана,
И она к нему сбегала с последнего урока.
А её любил пацан с соседнего двора,
Всё в кино пытался пригласить,
А она уже тогда была звезда,
И он её мог только рассмешить.
А хулиган после первого срока
Стал наркозависимым подонком,
И появлялся от наскока до наскока,
Чтобы потоптаться по детским распашонкам.
Его убила в подворотне сволота,
И она вздохнула с облегченьем,
Плохо понимая, в чём её вина,
Но воспринимала это как спасенье.
Годы испарились, как талая вода,
И ей казалось всё уже прошло,
А молодой мужчина с соседнего двора
Снова пригласил её в кино.
Она была глупа и безрассудна,
И, конечно, виновата больше всех,
Но как бы уже неподсудна,
Ведь два раза не казнят за один и тот же грех.
Обобществлённая
Меня последними словами материли,
А один засранец даже в драку лезть пытался.
Все дружно меня сволочили,
Словно я в измене Родине признался.
Меня назначили фигурой отрицательной,
А в оправдание рта не давали открыть.
Приговорили к порке показательной,
За какие-то проступки пытались проучить.
Много непонятного может получиться,
Если не найдётся, кто тайну разболтает.
Когда никто ни за кого не может поручиться,
Каждый сам себя за это оправдает.
Как сосулька с крыши, на меня свалилась