О крокодилах в России. Очерки из истории заимствований и экзотизмов. Константин Анатольевич БогдановЧитать онлайн книгу.
плане немаловажную роль в этих переменах сыграло, по-видимому, влияние французского языка, в котором слово «интерес» (intérêt) не имеет столь «прагматических» коннотаций, которые свойственны польскому (interes), голландскому и немецкому языкам (Interesse), послуживших для русского языка первоначальными источниками соответствующего заимствования. К середине века «интерес» и «любопытство» сравнительно устойчиво указывают на сферу просвещенного досуга и могут противопоставляться социальной необходимости и гражданским обязанностям, в соответствии с берущим свое начало в античности смыслоразличением otium’a и negotium’a113. Так, в частности, использует понятия «любопытство» и «должность» В. К. Тредиаковский (в «Слове о витийстве», 1745): похвальная общеупотребительность «природного» языка дает о себе знать, по мнению автора, повсюду – от церкви до царского дворца, «буде для должности, или для любопытства, впустится верховнаго Самодержца в Палаты»114.
Семантические инновации, ознаменованные появлением в русском языке слов «любопытный» и «интересный», выразились и в трансформации привычного словоупотребления, например в возникновении переносного значения глагола пробуждать/пробудить – в значении «пробудить интерес»115. Переносное значение понятия бодрствования было известно в русском языке и раньше, восходя к передаче греческих слов с основой – γρηµγορ – (εγρηµγορα, в Новом Завете – γρηγορέω: проснуться, бодрствовать) словами «быстроумие» и «остроумие»116, обозначавшими в русском языке XIV – XVII веков духовное рвение и нравственное подвижничество, характеризующее образцового пастыря или государя117. Теми же словами в древнерусском языке переводилось греческое слово αγχίνοια (άγχι – близко, νουής – разум: «сметливость», «сообразительность», как переводит это слово А. Д. Вейсман)118. В византийской эпистолографической традиции слово αγχίνοια служило одним из этикетно-общепринятых эпитетов в формулах обращения к адресату и часто употреблялось при обращении к эпископам, служа составным элементом церковной титулатуры119. Средневековая русскоязычная эпистолография следует византийским традициям: этикетному обращению с использованием титульного эпитета αγχίνοια соответствует слово «остроумие» в послании ростовского архиепископа Вассиана (Рыло) великому князю Ивану III (1480) и в послании игумена Иосифа Волоцкого суздальскому епископу Нифонту (между 1492 и 1494 годами)120. С различением соответствующих значений стоит оценивать и те примеры, которые приводит для истории слова «остроумие» в древнерусском языке И. Срезневский (этого различия не проводящий)121.Царское «остроумие» – противопоставляемое «худоумию» подданных – залог мудрого и справедливого правления («Молю же о сем царское твое остроумие, богом данную ти премудрость, да не позазриши моему худоумию»; «И царское твое остроумие болшу имать всех силу изрядн управити благое свое царствие»)122.
Использование
В «Толковании именам по алфавиту» в списках XVII – начала ХVIII в. греч. имя Григореи (этимологически восходящее к прилагат. «εγρημγορος») переводится синонимами «бодр, остроумен»:
Та же семантика ляжет позднее в основу популярного представления о «бодрствующих» пастырях и монархах: так, к примеру, Симеон Полоцкий изображает патриарха Никона: «Не спит Никон святейши, леч отверсты очы / На все страны мает, яко во дне, так и ночы (цит. по:
Греческо-русский словарь / Сост. А. Д. Вейсманом. СПб., 1899. Стлб. 14.
Г. Цилиакус, с отсылкой к письмовнику Псевдо-Прокла (IV – VI вв.) называет шесть эпистолографически рекомендуемых эпитетов: αγχίνοια, γνησιότης, διάθεσις, επιείκεια, καλοκαγαθία, ευδεμονία (
Летопись по Воскресенскому списку // ПСРЛ. СПб., 1859. Т. 8.; Дополнение к актам историческим. Собр. и изд. Археограф. ком. СПб., 1846. Т. 1.