Полюс капитана Скотта. Богдан СушинскийЧитать онлайн книгу.
все во имя того, чтобы всецело предаться очередному сомнительному увлечению – ухаживанием за своим большим аутлендским садом. Роберт всегда считал это увлечение недостойным сына моряка и вообще джентльмена, однако никогда не решался высказывать отцу своего отношения к его странному занятию. Кто знает, говорил себе будущий покоритель Антарктики, вдруг в неприкаянной судьбе отца умирает великий садовод?!
Другое дело, что самого Кони, как называли в многодетной семье Скоттов старшего сына владельца поместья, ни садоводство, ни пивоварение не привлекали. Да и потребность длительное время находиться в тихом, захолустном Аутсленде – тоже страшила. Поэтому уже в тринадцать лет он сдал вступительные экзамены, выдержал суровый конкурс и стал гардемарином Королевского военно-морского флота, подготовка которого проходила на учебном судне «Британия», пусть и заякоренном на реке Дарт, но зато в нескольких милях от моря.
Кстати, первое, о чем ему и еще ста пятидесяти юнцам сообщил их корабельный боцман-наставник, как только они впервые построились на обветшавшей палубе учебного судна, что именно отсюда, из гавани ближайшего порта Дартмут, уходили на поиски славы и бессмертия крестоносцы короля Ричарда Львиное Сердце. Отсюда же, из залива Старт, уходили на битву с «Непобедимой испанской армадой» моряки действительно непобедимой английской королевской эскадры.
Причем оказалось, что этот боцман еще помнил другого Роберта Скотта, деда Кони, корабельного казначея. После первого же занятия по парусному делу, когда, преодолевая страх и предательскую дрожь в коленках, Кони сумел добраться до средней реи, боцман сказал ему: «Не знаю, получится ли из тебя, гардемарин Роберт Скотт, настоящий моряк, но в том, что до должности корабельного казначея ты не снизойдешь и что умереть тебе придется не в домашней постели, да к тому же вдалеке от Англии, можешь не сомневаться».
Лишь со временем Роберт Скотт понял, почему «старый пират», как гардемарины называли между собой этого боцмана, усомнился в его карьере мореплавателя. Потому что уже знал о страшной, губительной для всякого моряка слабости Кони – неукротимой морской болезни, скрыть которую в школе гардемаринов было так же невозможно, как и преодолеть её. Единственное, что оставалось укачивающемуся гардемарину – это воинственно смириться со своей болезнью и предельно приспособиться к ней. Тем не менее Скотт часто вспоминал это сомнительное пророчество Старого Пирата и в какой-то степени даже был признателен за него.
5
Когда полярники оставили кают-компанию, Скотт утомленно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Если бы он был до конца откровенным с лейтенантом и его каюром, то признался бы, что по-настоящему не верит ни лошадкам, ни собачьим упряжкам и уж тем более мотосаням, полагаясь исключительно на силу и выносливость своих спутников. Он не зря приказал заготовить большой набор «человеческой» упряжи, потому что уверен был: большую часть пути к полюсу и назад, к базовому лагерю, полюсной