Гарики из Атлантиды. Пожилые записки (сборник). Игорь ГуберманЧитать онлайн книгу.

      Мне глядеть на сверстников то грустно,

      то досадно, только и всего:

      разум, торжествующий над чувством,

      рано торжествует торжество.

      Когда, глотая кровь и зубы,

      мне доведется покачнуться,

      я вас прошу, глаза и губы,

      не подвести и улыбнуться.

      Неужто вы не замечали,

      как, подголоском хору вторя,

      есть в торжестве налет печали

      и привкус праздника у горя?

      Внешним пламенем согрета

      и внутри полна огня,

      красота посредством света —

      чем-то мудрости родня.

      Я жизнь любил весьма усердно,

      я был решителен и грешен,

      за что во дни, где станет скверно,

      я буду памятью утешен.

      Меня порою даже забавляет

      возможность грабежей или пожаров:

      реальная опасность исцеляет

      от множества надуманных кошмаров.

      Не потому ль добро в углу

      так часто сетует и плачет,

      что разум всюду служит злу

      с гораздо большею отдачей?

      А назад не гляди, уходя,

      выбрав тот из часов непогожих,

      когда с неба потоки дождя

      скроют слезы твои от прохожих.

      В России удивительней всего

      привычка от партера до галерки

      штаны снимать задолго до того,

      как жопа назначается для порки.

      Сколько б мы по базарам ни спорили,

      после споров не ставши умней,

      только то, что созвучно истории,

      обретает созвучие в ней.

      Опять приходит ночь. Я снова пьян.

      Как дивно это сделано в природе,

      что музыка далеких фортепьян

      к желанию напиться нас приводит.

      Всюду волки сумрачно и глухо

      воют озверело и напрасно,

      ибо плоти подлинного духа

      ничего на свете не опасно.

      Свыкся и прижился к миру я,

      было так и будет по сему,

      ибо человек – он не свинья

      и привыкнуть может ко всему.

      Спеши, подруга! Ветер лет

      несет нам осень вместо лета,

      уже и лес полураздет,

      а ты, дружок, еще одета.

      Я стал спокойней от бессилья

      осилить своды мертвых плит,

      лишь узкий шрам, где были крылья,

      в часы бессонницы болит.

      Естественно, что с возрастом трудней

      тепло свое раздаривать горстями,

      замызгана клеенка наших дней

      чужими неопрятными гостями.

      Поскольку в мире все взаимосвязано

      помимо и превыше осознания,

      общение с гавном не безнаказанно,

      и разны только формы наказания.

      Всегда художников плеяда

      свой услаждала горький век

      струеньем уксуса и яда

      на выдающихся коллег.

      Я жил как все другие люди,

      а если в чем-то слишком лично,

      то