Сады земные и небесные. Лидия ГригорьеваЧитать онлайн книгу.
тоска по саду —
по несбывшемуся…
Круг замкнулся: даже улица, на которой мы живем, тихая и тенистая днем, ночью темная и пустая, – она какая-то южная, одесская, луганская, но уж никак не лондонская. И тогда я впервые почувствовала почти забытый толчок в сердце, зазвучали в душе призрачные, искомые стерео слова, первые на моей уже почти обжитой и прекрасной чужбине. Я поняла, что молитвы мои дошли по адресу, небесная канцелярия заговорила со мной по-русски. И немая – обрела речь. Слепая – прозрела. Глухая – услышала пение (и хорошо, что не Сирены).
А стихи, когда «пишутся», пишутся везде: в Москве и на Алтае, в Лондоне и на Синае… Несколько лет назад в Москве во время прямого радио эфира один дотошный любитель поэзии задал мне непростой вопрос: «Как вы можете жить на чужбине? Разве там можно стать русским поэтом?» Помню, что я ответила: «Стать им, может быть, и невозможно, но еще труднее перестать быть поэтом». Если Бог, конечно, поможет.
Очень многое в нашей жизни зависит не от места жительства тела, а от места обитания души, которая, по сути, птица перелетная, с неизбежностью возвращающаяся на родные гнездовья.
«Чтоб выйти в сад, не нужно и предлога…»
Чтоб выйти в сад, не нужно и предлога,
особенно, когда он у порога
старательно и праведно возделан,
и потому возлюблен без предела.
Чтоб выйти в сад, не нужно и стараться:
там множатся миры, цветы плодятся,
там гроздья звездные, огрузнув, вызревают,
и сам Господь с небес их призревает.
Чтоб выйти в сад, достаточно забыться:
отчаяться, очнуться, возродиться —
как дикая лоза в саду нетленном,
стать ласковым – коленопреклоненным.
Иерусалим сада моего
Это ангел – уходящий.
Это ангел – в небе сущий.
Это ангел – уносящий.
Это ангел – вопиющий…
Ангелы в саду сначала прячутся. Не поддаются исчислению, опознанию и осознанию случившегося чуда. Они все же прилетели!
Еще несколько дней тому назад это были «начинающие ангелы»: маки только распластывали свои крылышки и воскрылия. Но чтобы перевоплотиться и взлететь, надо было не просто блистать юной красотой, очаровывая ею окрестное пространство, нужно было пострадать от дождя и ветра, заматереть от житейских невзгод, набраться опыта.
И – преобразиться.
«Там у тебя в саду такой ПАТРИАРХ расцвел!» – сказала мама. И я ринулась в сад, продираясь сквозь колючую розовую изгородь, бесцеремонно расталкивая толпу гомонящих на сильном ветру растений, и увидала…
Первородство его было неоспоримо. Ни за какую чечевичную похлебку отдать его будет уже невозможно: слишком много влюбленных свидетелей его перворождения. И на земле, и на небе.
А рядом с молодым и сильным будущим патриархом всего рода уже следующим утром распахнул, разметал свои крылья, вострепетал