Российский колокол № 1 (45) 2024. Литературно-художественный журналЧитать онлайн книгу.
осколками. Все в червях уже. Её кто-то застрелил, в голову. Я так понимаю, из последнего милосердия…
– Кто застрелил?
– Мы не знаем. Кто угодно. Оружия здесь до жопы.
Я закуриваю, и мы идём дальше, всё ближе и ближе к «Азовстали». Туда, где деревья не распустились, от них только обугленные остовы торчат.
Находим коммуну гражданских, которые поселились в подвале школы. Школа – относительно целое здание в округе, все остальные или превращены в обгоревшие коробки, или попросту снесены артогнём.
– Старые, больные на эвакуацию есть? – спрашиваю я и осекаюсь.
Командир уже пару раз выговорил мне за командный тон с гражданскими: «Ты даже интервью берёшь таким тоном, будто допрашиваешь их… А они и так натерпелись. И они должны понимать, что мы освобождаем их, что мы – за них, а не как-то иначе…» Сам он может повысить голос на своих, на меня в том числе, но с мирными разговаривает на удивление мягко. Моя же манера, я отдаю себе в этом отчёт, обусловлена попыткой приглушить естественную эмпатию – иначе трудно выполнять задачи… да можно попросту сбрендить.
Сейчас же мне прилетает не от командира, а от интеллигентного пожилого мужчины с бородкой, старосты коммуны:
– Вы опоздали… Пять старушек у нас умерли, ещё троих вывезло МЧС.
– Сейчас что-нибудь нужно? – спрашивает Валера.
– Сейчас у нас ваши рядом стоят, они помогают. Спасибо.
В здании школы действительно расположился ротный ПВД[3], в бочке горит огонь, греется котелок с тушёнкой. Здесь есть даже хлеб – основная ценность в разбитом городе наряду с водой и лекарствами.
– У нас раньше и украинцы тут были, – продолжает староста мирных. – Они… – Он замолкает.
– Что они?
– Парня одного нашего расстреляли, из соседнего подвала. Молодой хлопец, двадцать с небольшим, жена и ребёнок у него. Сказали: разведчик ДНР или русский разведчик, корректировщик. Вывели во двор, стрельнули – и всё.
Покидаем коммуну, идём разбитыми гаражами. К нам под ноги бросается персикового оттенка персидский кот. На газонах у разбитых домов пламенеют тюльпаны и сверкают одуванчики. Валентина находит в траве отрез ткани с узором из черепов и наворачивает на себя.
– Мариупольское сари, – шутит она сиплым, севшим голосом.
На обратном пути заворачиваем на Морской бульвар. Виталий встречает нас радостно и показывает, как они установили газовую плитку. Пока мы шарились по руинам, Юра Старец доставил им на дом эту плитку с баллоном. Виталий и его соседи так счастливы, будто Юра подогнал им, не знаю, дом на Южном берегу Крыма и огромный счёт в банке.
– Баллона этого вам на месяц-полтора хватит. Когда закончится, если не сможешь достать – обращайся, наши номера у тебя есть, – говорит Валера Виталию.
Мужчины обмениваются крепким рукопожатием. Я выхожу во двор и вижу, что побитая старая акация не только не сдохла, а даже собирается зацвести; вспоминаю что-то из курса биологии: сердцевина
Пункт временной дислокации.