Позывной «Курсант». Книга четвертая. Павел БарчукЧитать онлайн книгу.
Ванька для будущей разведдеятельности в пользу страны или удовлетворение от его медленной и, желательно, мучительной смерти.
После торга наступила депрессия. Коротенькая такая. Чисто на долю секунды. Депрессия по поводу того, что разведдеятельность все-таки важнее. И наконец, пришёл момент принятия. Шипко принял ту мысль, что исправить детдомовцев гораздо сложнее, чем ему казалось сначала. А значит, можно больше не церемониться. Лупить по полной, не жалея.
И вот как раз где-то на стадии гнева Подкидыш тоже заметил Шипко. Ванька споткнулся на ходу, хотя под ногами у него не было никаких препятствий. Походка его медленно начала утрачивать свою лёгкость, а лицо с каждым шагом вытягивалось все сильнее. Просто у бывших беспризорников очень хорошо развито чувство самосохранения. Поэтому Ванька понял, в этот раз малой кровью ему не обойтись.
В какой-то момент мне даже показалось, Подкидыш дернулся, собираясь развернуться и броситься бежать в противоположную от Шипко сторону. Но потом Ванька заметил меня. Он нахмурился, поджал губы, кивнул еле заметно, и решительной походкой направился навстречу буре. То есть Подкидыш проявил чувство ответственности и настоящего дружеского единства. Мол, как я без него справлюсь с будущими сложностями? Никак!
Охренеть, конечно, можно. Я бы никогда не подумал, что именно этот детдомовец, с его вечным нытьём и раздолбайством, способен на такое.
Я и Бернес, кстати, в тот же самый момент шли вообще с третьей стороны, и слава богу, что с первых же секунд этой встречи на Эльбе внимание Шипко полностью захватил Подкидыш. А ты бы мы с Марком тоже огребли по самые не балу́йся. Хотя, в итоге, один хрен отдуваться за побег Ивана будет вся группа.
Но конкретно в то мгновение, когда мы встретились всей дружной компанией на Красной площади в оговореном месте, я как бы вообще был не готов огребать.
Мой организм пребывал в состояние стресса и шока. Боюсь, начни мне кто-то что-то говорить, особенно на повышенных тонах, особенно матом, особенно Шипко, я мог просто взорвался.
Дело даже не в том, что я вдруг вспомнил эти чертовы часы. Хотя слово «вспомнил» в данном случае тоже нельзя применять на сто процентов. Там как бы не совсем воспоминание было. В любом случае, причина моего заведенного состояния проистекала совсем из других нюансов.
Начнем с того, что я впервые увидел картинки не во сне, а днём. Белым, сука, днем! Стоя на улице, рядом с Наденькой Бекетовой.
– Алексей! Алексей!
Меня выдернул из состояния ступора именно ее голос. Я медленно повернул голову и посмотрел на девчонку поплывшим взглядом. А то, что взгляд поплывший, чувствовал сам. Потому как Надино лицо перед моими глазами почему-то растекалось непонятной кляксой. Я тряхнул головой, моргнул несколько раз. Только после этого Надя стала похожа на Надю, а не на идущее рябью нечто.
– С тобой все хорошо? – Бекетова смотрела на меня испуганно. И голос ее заметно дрожал. – Подожди… У тебя испарина…
Она принялась лихорадочно шарить по карманам зимнего пальто,