Там, где дует сирокко. Евгений Леонидович СаржинЧитать онлайн книгу.
и здесь тоже пёстрый люд с половины мира: назрани, старые люди и вместе с ними его земляки-магрибцы, и выходцы из Сахары, говорящие на гортанном наречии Махди, и чернокожие, курчавоволосые дети тропических лесов. И что самое удивительное, они даже уживаются вместе. Те, кто принял учение Махди, те, для кого единственной опорой остаются наставления пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, и те, кто носит на груди знак веры в Иса-бен-Мариам26. И даже те, кто тайком жжёт в домах вонючие свечи, призывая в помощь мерзких демонов из влажных джунглей (да, все знают, что есть тут и такие).
И он судит их и мирит, говорит с ними по-арабски и по-итальянски (выучил-таки, благо с детства знал и французский), старается, чтобы их жизнь – жизнь людей, выросших на обломках Великой Войны – была спокойной и безопасной. Ведь этот Остров, этот город теперь и его дом.
И даже больше, чем дом – земля, за которую он в ответе. Нет, не все роисы, конечно, думают так – чаще смотрят на свою должность просто как на тёплое место, заняв которое, можно не думать о завтрашнем дне. Но он не может заботиться только о собственной заднице. Глупо, конечно – но уж таким его сотворил Аллах.
Стефано не считал себя стариком даже несмотря на угрожающе разраставшиеся залысины над висками. Скорее ему нравилось думать о себе как о зрелом мужчине. Так откуда же эта странная тяга к стариковским философствованиям и утренним прогулкам? У него, рыбака, человека дела? И тем не менее всё чаще, в те дни, когда не было необходимости выводить «Грифона» в море, он поднимался спозаранку, принимал холодный душ, а потом просто шёл по Виа Цицероне, потом сворачивая на Виа Исоле Эгади, и так до самого моря. Конечно, на табличках висели уже совсем другие названия, но большинство «старых людей» не трудилось ломать о них язык. А в Марсале они пока ещё составляли большинство (как надолго?).
Иногда он останавливался у Леопольдо, чтобы пожелать доброго утра и в два глотка, стоя, выпить его ядрёный эспрессо. А потом шёл опять, всё дальше и дальше. И думал.
В его жизни, пропахшей рыбой и машинным маслом от двигателя катера, было место книгам, хотя не все, кто были с ним знакомы, могли бы в такое поверить. Он читал, как иные пьяницы пили – редко, но запоями. И как и пьяницы, долго смотрел потом на окружающий мир осоловелыми глазами, пытаясь понять, где он и что он.
А вокруг была та же Марсала – город, который знал финикийцев и их детей карфагенян, римлян, остготов, арабов, норманнов, Сицилийское королевство, единую Италию, Европейский Альянс и вот… снова арабов. Это Стефано тоже почерпнул из тех книг, что удавалось добыть. Он давно уже перечитал всё, написанное по-итальянски, что смог найти в бумаге, и был уверен, что никогда не привыкнет к чтению с экранчиков, как то делало всё младшее поколение. Ну, как «всё», те из этого поколения, кто читал, конечно, и не то чтобы их было так уж много. Но вот же – необходимость победила, и крошечные, «пальчиковые», как их тут называли, диски, что привозили бородатые муташарриды (надо, кстати, ещё заказ Салаху сделать), открывали для него то, что крылось
Иса бен Мариам – арабское произношение «Иисус, сын Марии». С точки зрения классического Ислама Иисус был одним из истинных пророков Бога, но не Cыном Божьим.