Век чудовищ. Светлана Сергеевна ШеменаЧитать онлайн книгу.
отца.
Шерстяные брюки жали и стесняли все вообразимые движения. Наверное, такие костюмы люди придумывают специально для особых случаев, для начала учебного года и похорон, чтобы постоянно напоминать их обладателям о горечи и трагичности момента.
В полдень мы вышли за порог, но отец так и не появился. Тогда мы потеряли к походу всякий интерес, и впервые за долгое время нам стало по-настоящему грустно. В машине мама постоянно разговаривала с кем-то по телефону. Ей звонили десятки людей, и всем она отвечала одно и то же: «Спасибо за соболезнования, мы тоже скорбим, что Роза ушла».
В тот день, как и позднее, больше всего на свете мы боялись попасться маме под горячую руку. Но решили все-таки, что обязательно спросим у нее, когда буря уляжется, что значит «ушла». Куда могут уходить умершие люди, если они мертвы? И если бабушка ушла, будут ли похороны? И если люди уходят, могут ли они когда-нибудь вернуться?
Сейчас мы уже слишком хорошо все понимали, хотя двигался я словно во сне. Слова «мама» и «похороны» мозг отказывался ставить рядом в одном предложении. В зале для прощаний было тесно и очень холодно. Люди заходили внутрь и становились по периметру комнаты. Их было не так уж и много, в основном друзья деда, те, что были в розыскной бригаде. У мамы не было друзей, может, и были, но они никогда не приходили к нам в гости, не приглашали к себе, и мы не отмечали вместе с ними праздники.
Люди по очереди выходили в центр, ко гробу, чтобы положить на него цветы. Искусственные гвоздики. Живые розы. Никто не произносил ни слова, был слышен лишь шорох подошв по паркетному полу и пронзительный писк комаров, охотившихся на неподвижных людей, слишком занятых и стесненных, чтобы отгонять насекомых.
Гроб был закрыт. Массивный, с гладкой лакированной крышкой, он стоял на высокой платформе. На похоронах бабушки гроб был открыт. Но тогда я был таким маленьким, что не смог заглянуть во внутрь.
В кино на похоронах люди всегда плакали и рассказывали друг другу интересные истории из жизни умершего, чтобы получше запомнить, каким он был. Но здесь присутствующим рассказывать было нечего. Люди переминались с ноги на ногу, мы слышали, как хрустели коленки уставших мужчин и женщин. Все были крайне серьезны и, казалось, специально старались делать еще более скорбные лица. Мама выросла в этом городе, но не пришел никто из ее одноклассников или школьных учителей. Единственным, кто мог что-то рассказать, был дед, но он молчал. А потом он открыл потрепанную Библию в кожаном переплете и стал зачитывать оттуда отрывки. Его голос слился с комариным писком, хрустом, звоном колоколов и завываниями ветра. Я пришел в себя, когда хлопнула дверца автомобиля, и мы уже ехали домой. В дом деда, а теперь и наш. Позади оставалось кладбище с рядами одинаковых серых плит, а за деревом чернела земля от свежей могилы, куда опустили мамин гроб.
***
Почему мамин гроб был закрыт я узнал от одноклассника. Его звали Сид, и это было первое, что он сказал мне при знакомстве. Просто подошел к моей парте и выпалил:
– А