Жизнь и смерть. Самые важные вопросы детской литературы. Ольга БухинаЧитать онлайн книгу.
поверить в то, что такое может случиться – и не с кем-нибудь другим, а со мной. Гнев направлен на врачей и всех остальных людей – только за то, что они здоровы и им ничего не грозит. Торг заключается в попытках сделки с судьбой. И над всем этим клубится угроза депрессии. Сходным образом люди реагируют и на возможность смерти близкого человека.
Кюблер-Росс пишет, конечно, о взрослых, дети опять оказываются как бы изъяты из разговора о восприятии смерти. Однако нельзя переоценить значение исследований Кюблер-Росс, поскольку именно она ввела возможность разговора о смерти в обиход американской действительности, где до этого такое обсуждение было просто невозможно. Кроме того, понимание простых пяти стадий отошения к смерти помогает не только умирающим, но и их близким научиться грустить и выражать грусть и активно используется в рамках психотерапевтической помощи.
О важнейшей связи между смертью и смыслом жизни пишет австрийский психолог и философ Виктор Франкл, человек, переживший нацистский концентрационный лагерь и создавший логотерапию (исцеление смыслом), новое направление экзистенциальной терапии.
Страдание – лишь одна составляющая того, что я называю «трагической триадой» человеческого существования. Эта триада состоит из боли, вины и смерти. Ни один человек не может сказать о себе, что он никогда не сбивался с пути, никогда не страдал, никогда не умрет. Здесь, как заметит читатель, вводится третья «триада». Первая состоит из свободы воли, воли к смыслу и смысла жизни. Смысл жизни образуется второй триадой – ценностями творчества, переживания и позиции. А ценности позиции мы раскладываем на третью триаду – осмысленное отношение к боли, вине и смерти[24].
Еще важнее для Франкла то, что «жизнь имеет смысл, что она безусловно значима, вплоть до последнего мгновения, до последнего вздоха, и что сама смерть может быть нагружена смыслом»[25].
Ребенку еще тяжелее, чем взрослому, разобраться в этом, почувствовать «осмысленность» смерти. Он знакомится с идеей исчезновения с лица земли – если не близкого человека, то книжного героя – очень рано. Когда именно ребенок начинает задумываться о смерти? По всей видимости, тоже очень рано, хотя, естественно, это очень индивидуальный процесс. Каждый родитель знает детский вопрос: «А ты умрешь?», который довольно быстро сменяется другим, не менее животрепещущим: «А я умру?» Вместе с тем маленький ребенок живет в состоянии бессмертия, он еще не лишился Рая, он способен создать жизнь после смерти. Наверно, одна из самых первых русских сказок, которую традиционно читают детям, – всем известный «Колобок» – история, печально кончающаяся смертью главного героя. После трагического конца Колобка ребенок говорит: «Вот смотри, Колобка не съели, он же здесь нарисован»[26]. Но такое «райское блаженство» длится недолго. Детям, безусловно, приходится учиться принимать свою (и чужую) смертность, и в этом процессе они тоже проходят стадии, сходные с теми, что описаны Элизабет Кюблер-Росс.
Да,
Там же, с. 188.
Благодарю за эту мысль и пример, а также за многие полезные разговоры на эту тему Марину Аромштам.