Слово Вирявы. Анна БауэрЧитать онлайн книгу.
указательный палец хвостиком и деловито потребовало:
– Давай дело, хозяйка!
– Ну шутни-и-ик! Такого номера ты еще не выкидывал. Где куриное яйцо взял?
– Из корзинки. Подложил тебе во сне! Дело давай!
– Я тоже рада тебя видеть! – засмеялась Варя. – Ну что ж, для начала убери с пола все осколки. Опасно ходить стало. Потом приготовь завтрак. А я пока в душ.
Гость поморгал совиными глазенками, покрутил головой, подтянул хвостик и упруго соскочил с ладони.
Варя уложила на голове чалму из полотенца и вышла из ванной. На кухне уже что-то скворчало. Пахло приятно. У стены она заметила несколько пирамидок из осколков.
– Я только крупные собрал. Мелкие потом! – раздался деловитый писк. – Завтрак готов!
Она не поверила своим глазам. На столе горкой возвышались пышные ноздреватые блины. Неужели пачат успел напечь? Искусный поваренок как раз снимал со сковороды последний блинчик. Ну как снимал – засунул под него деревянную ложку и прыгнул на кончик рукоятки. Блин чавкнул и полетел точно на тарелку.
– Мед и масло на столе! – пискнуло существо и тоненько затянуло песенку:
Чикор, чикор, сязьгата,
Мон тонь ватте вайняса[1].
Варя покачивала головой в такт незатейливой мелодии и жмурилась от удовольствия, отправляя в рот один за другим сочащиеся теплым маслом мокшанские блины. Пача-а-ат. Впервые почти за год ей было хорошо.
Когда она закончила завтракать, часы показывали только без пятнадцати семь. Варя уложила волосы и уселась наблюдать за малюткой. Тот деловито убирал хвостиком стекло и бросал его то в одну, то в другую кучку – какая ближе.
«Быстро трудится, – подумала она. – Даже слишком!» И заерзала на стуле.
– Ты вот что, дружок: когда закончишь, перемой посуду на кухне. Потом высуши и по шкафам расставь. Ты маленький, как раз до моего прихода провозишься. Ну и ужин бы…
– Сделаю, хозяйка! Успею!
– Называй меня Варей.
– Хорошо, Варя!
Она посидела еще немного, придирчиво осмотрела квартиру и стала собираться на работу. На душе было беспокойно.
Легенда о Сотворении
Ночи в Мордовии глубокие, как голоса эрзянских и мокшанских женщин. Крупные звезды рассыпаны совсем близко к земле, будто уставшая тейтерь[3] стянула с волос праздничный убор да растеряла ракушки каури и бусины. Вот светит Каргонь Ки – Млечный Путь, застыв в изгибе крыла гигантской птицы. Глядеть бы не наглядеться. Если в такую ночь спросишь сырькай[4], кто там наверху машет звездным крылом, она помолчит, а потом расскажет. И пока рассказывает, не заметит, как запоет…
Было время, когда времени не было,
и земли тоже, и неба, и воды, и света,
а были только Хаос и Тьма.
Однажды
Чикор, чикор, сорока, я тебя намажу маслом (мокшанская песня).
Здесь и далее легенды авторские с опорой на сказания, сказки, песни и мифологию мокшан и эрзян.
Здесь: девушка (
Бабушка (