Июль 41 года. Романы, повести, рассказы. Григорий БаклановЧитать онлайн книгу.
о живописи. Спорит, вся красными пятнами покроется, а мать говорит грустно, так, чтобы она не слышала: «Вы уж, пожалуйста, не возражайте ей, не спорьте: у нее после кровь носом идет».
– Люся с самого рождения талантлива?
Рита смеется.
– И у нее, конечно, здоровье слабое? И в детстве у нее был плохой аппетит?
– Да что ты к Люсе пристал? Ты же не знаешь ее, что она тебе не нравится?
– Почему… Наоборот, мне это все нравится.
Я сам толком не знаю, отчего злюсь на эту Люсю.
– Тебя в детстве звали «девочка с изюминкой»?
– Нет.
– Понятно. А я бы звал. У тебя родинка похожа на изюминку.
У Риты слезы на глазах: от смеха и от дыма. Уже не видно потолка, дым стоит на уровне наших голов, и мы пригибаемся. Мы вместе пригибаем головы, руки наши месят одно тесто, и отчего-то делается страшно немного.
– Вы топите, в конце концов, или вы не топите?
Саенко и его дама сидят на корточках перед печью, зажмуриваясь, поочередно дуют в нее изо всех сил. Вырывающееся оттуда пламя освещает то его, то ее лицо, и дым все сильней заполняет хату. Оба хохочут, оба довольны. Широкие спины обоих одинаково перетянуты портупеями, плечи одинаково широки, икры одинаково толсты. Блондинка как раз в Саенкином вкусе. Они взялись вместе растапливать печь – имеется в виду в дальнейшем варить вареники – и вот уже добрых полчаса сидят перед нею на корточках и дуют, и хохочут, и толкают друг друга боками. При таком старании мы, кажется, останемся без вареников.
– Мы ее топим, а она не топится. – Блондинка кокетливо улыбается мне.
– Да вы же трубу не открыли! Вон дым течет изо всех щелей!
– Мы открыли. Ее только завалило, кажется.
– Так что вы дуете?
Смотрят друг на друга. Смеются. У Саенко, освещенные пламенем печи, блестят толстые губы.
Дым уже опустился до верхней кромки окна, и через разбитое стекло его вытягивает в сад. Мы под ним, как под низким потолком. И еще дым вытягивает через отверстия в крыше и стене. Вчера в эту хату попал немецкий стопятимиллиметровый снаряд из-за Днестра, пробил соломенную крышу, саманную стену, не разорвался и теперь валяется посреди дворика, длинный, новый, величиной с молочного поросенка. Если посмотреть на нашу хату с улицы, дым из нее валит, наверное, отовсюду, и сквозь солому тоже.
– Вы досмеетесь, что он опять начнет бить по дому, – говорит Рита.
– Второй раз не попадет, – заверяет Саенко. – На то и существует закон рассеивания снарядов.
– Где это такой закон существует? – интересуюсь я.
Давно уже замечено, что при первом знакомстве Саенко прямо-таки наповал убивает девчат своей ученостью.
– В артиллерии существует… И вообще в природе… Разве вы не знаете? – Он усиленно подмигивает мне.
– Все же в артиллерии или в природе?
– В артиллерии…
– Так… Ну, раз ты такой грамотный, бери кастрюлю – и вдвоем шагом марш за шелковицей.
– У нас шелковицы достаточно. – Глаза Риты смотрят на меня насмешливо и твердо.
– Нет,