Последняя война Российской империи. Сергей Эдуардович ЦветковЧитать онлайн книгу.
Впрочем, при личной встрече он всегда тушевался, позволяя германскому кузену вести себя так, как ему заблагорассудится. Императрица Александра Федоровна подогревала недовольство своего супруга. Она находила несносной манеру кайзера обращаться с ней не как с русской царицей, а как с мелкой немецкой принцессой. Вильгельм, в свою очередь, был преисполнен презрения к государственным способностям своего русского кузена – «простофили» и подкаблучника, который, по его мнению, был годен лишь на то, «чтобы жить в деревне и выращивать репу».
Кайзер настойчиво подчеркивал, что у России нет прочных интересов в Европе. Ее историческое призвание – активная восточная политика. В 1901 году, на свидании с царем в Ревеле, он патетически приветствовал «дорогого Ники» как «адмирал Атлантического океана – адмирала Тихого океана». Оба звания были употреблены несколько преждевременно. Пугая Николая «желтой опасностью», Вильгельм заявил, что Германия и Россия – «миролюбивые державы», которым противостоят «ненавидящие христианство японские вояки».
Правда, Вильгельм здесь ломился в открытую дверь. Мысль о создании «Желтороссии»26 (присоединение Маньчжурии и Кореи) была близка царю и без его внушений. Если германский кайзер полагал, что «будущее Германии – на морях», то Николай мог бы выразить свое видение судьбы подвластной ему империи словами: «будущее России – в Азии». Во время Ревельского свидания он сказал Вильгельму, что рассматривает укрепление и расширение русского влияния на Дальнем Востоке как задачу своего правления.
Кайзер заверил его, что в случае войны с японцами Россия может рассчитывать на дружественный нейтралитет Германии, и не соврал. Уже на следующий день после нападения японцев на Порт-Артур канцлер фон Бюлов передал русскому послу, что «российский император может видеть в Германии честного и лояльного соседа». Свое личное отношение к русско-японской войне Вильгельм выразил в собственноручной пометке на секретном докладе германского посланника в Японии, графа Арко: «Русские защищают интересы и преобладание белой расы против возрастающего засилья желтой. Поэтому наши симпатия должны быть на стороне России».
Его благожелательная позиция, особенно контрастирующая с недружелюбным поведением Франции и Англии, которые запретили эскадре адмирала Рожественского заходить в свои порты, была вознаграждена согласием царя на заключение нового торгового договора с Германией (действие предыдущего истекло в 1902 году; его продлению препятствовали разногласия в тарифной политике). Английская «Morning Post» расценила это соглашение как возобновление «договора перестраховки» между Россией и Германией.
Раздражение Николая против Англии и в самом деле зашло так далеко, что он предложил Вильгельму «набросать» проект союзного франко-германо-русского договора. Кайзер охотно сделал это и даже сам перевел текст составленного им документа на английский язык. Суть соглашения он выразил словами: «Давайте встанем
Концепцию «Желтороссии» сформулировал писатель и этнограф Сибири Илья Семенович Левитов: «Под Желтороссией я понимаю пространство, в котором русский элемент смешивается с желтой расой, особенно то, которое простирается от Байкала к Тихому океану. Это пространство как бы изолировано от России и имеет с ней нечто общее» (см. его работы: «Желтая Россия». СПб., 1901 и «Желтороссия как буферная колония». СПб., 1905).