Желтая змея. Анна КлимоваЧитать онлайн книгу.
маме пойти во двор и позвать подружек, якобы на день рождения. А мама одной из подружек сказала, что так никто не делает, что звать на день рождения нужно заранее. И как обидно это было слышать маме. О том, как однажды к бабушке пришел мужчина военный, и они долго о чем-то говорили, а потом он ушел, и бабушка, плача, трясла маму за плечи, причитая о том, что только ради нее живет с дедушкой. Она рассказывала о парнях, с которыми встречалась в юности. О неудачном замужестве, которое якобы устроила бабушка, о первом мертворожденном ребенке.
Я верила всему и жалела маму. Как можно не верить маме? Сейчас я понимаю, что у моей матери просто не было иной возможности выплеснуть свою боль, копившуюся годами, возможно, с ее собственного раннего детства. Постоянное желание быть в центре внимания и ощущать свою значимость также являлись причинами ее душевных излияний. Мне жаль, что она выбрала именно меня, маленькую девочку, которая не была готова к таким потрясениям. Моя психика не была готова к тому, чтобы воспринимать тяжелые взрослые темы. Но мама не давала мне выбора.
Мама искала во мне поддержку в их конфликте с бабушкой. Я довольно рано стала чувствовать, что должна выбирать между ними. Между матерью и бабушкой. Что мне нельзя любить их обеих. Со временем я перестала называть бабушку «Басей» чтобы угодить маме. Тем не менее часто во время ссор между нами мать предъявляла мне, что я «выбрала бабку».
Мама учила меня врать про то, на что нужны деньги, и просить их у бабушки. Я очень рано научилась изворотливо врать, за что потом ненавидела себя. Но деньги означали сытую жизнь и довольную маму, и я готова была идти на компромисс с собой. Проще было потерпеть несколько минут и наплести бабушке про то, что нужно сдавать деньги в школу, или на репетитора, или на учебники и тп., чем неделю слушать мамины излияния и видеть ее слезы.
Надо сказать, что когда бабушка давала деньги, когда одевала и обувала маму в ее шикарные пальто и шубу, когда приносила с работы вкусности, у мамы не было потребности ни в обсуждении со мной бабушки, ни в слезах.
Весь школьный период запомнился мне этими долгими монологами матери о том, как ей плохо. Ее слезами и голодом.
Голод я воспринимала как нечто неизбежно составляющее мою жизнь. Знала, что наступали периоды, когда о еде нельзя говорить, нельзя ее просить, когда еду нужно беречь. Или, как выражалась мать, «ее надо тянуть». В такие периоды мама становилась особенно мрачной, часто плакала и не разговаривала со мной. Я чувствовала себя очень одиноко. Подавленной и даже виноватой в том, что последние кусочки она отдает мне. Меня угнетало ее молчание.
Когда я уходила в школу, она еще спала. Когда я приходила из школы, она лежала и смотрела телевизор с недовольным выражением лица. Дома не было еды, и если были деньги, я шла в магазин и покупала пельмени. Часто у нас могли быть хоть какие-то деньги на еду, но у мамы не было сил и желания приготовить эту еду. Питались пельменями, печеньем, замороженными полуфабрикатами.
Я