Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен КоткинЧитать онлайн книгу.
что участники этого процесса стремились к личной выгоде, не могло нанести ущерба делу: идеализм и приспособленчество всегда подкрепляют друг друга [32]. За стремлением повысить свою значимость стояло и накапливающееся возмущение. Почти половину населения СССР составляли те, кому было меньше 29 лет, что делало страну одной из самых молодых в мире, а молодежь выказывала особое увлечение идеей, которая приводила ее в эпицентр борьбы за то, чтобы построить завтрашний мир уже сегодня, отдав свои силы служению высшей истине [33]. Ссылки на капитализм как на антимир также помогают объяснить, почему, невзирая на импровизации, социализм, который предстояло построить под руководством Сталина, складывался в «систему», легко поддававшуюся истолкованию в рамках Октябрьской революции.
Сталин воплощал в себе высокую идею коммунизма. Вокруг него выстраивался культ, провозглашавший его вождем: это старинное слово прежде обозначало того, кто сумел возглавить группу людей, проявив способность к добыче и распределению наград, но стало равносильным понятию «верховный правитель», русским эквивалентом терминов «дуче» и «фюрер» [34]. Прославляя Сталина, люди прославляли свое дело и самих себя как его приверженцев. Сам он выступал против своего культа [35]. Сталин называл себя дерьмом в сравнении с Лениным [36]. В черновой вариант предназначенного для «Правды» репортажа о встрече Сталина с делегацией колхозников из Одесской области, состоявшейся в ноябре 1933 года, он вставил имена Михаила Калинина, Молотова и Лазаря Кагановича, чтобы создать видимость коллективного руководства страной [37]. Аналогичным образом, по словам Анастаса Микояна, Сталин упрекнул Кагановича, сказав ему: «Что это такое, почему меня восхваляете одного, как будто один человек все дела решает?» [38] Трудно сказать, что двигало им в подобных случаях – ложная скромность, неподдельное смущение или просто непостижимые глубины его личности, – однако продолжительные овации доставляли ему явное удовольствие [39]. Как вспоминал Молотов, «сначала [Сталин] боролся со своим культом, а потом понравилось немножко» [40].
Помимо этого, Сталин воплощал в себе многонациональный Союз. СССР, как и Российская империя, представлял собой уникальную евразийскую формацию, которая раскинулась на двух материках, не будучи при этом ни Европой, ни Азией. Сталин скептически относился к идее о том, что национальности со временем отомрут, в отличие от многих левых, поклонявшихся классу [41]. Национальная принадлежность в его глазах была и упрямым фактом, и возможностью, средством преодолеть предполагаемую отсталость [42]. Он уделял внимание насаждению лояльного партийного правления, скажем, на Украине или в своей родной Грузии, но в гораздо меньшей степени, чем российской истории и геополитике [43]. Россия пришла к представлению о себе как о провиденциальной
Kenez,
Жиромская.
Сталин в письме Михаилу Фрунзе по поводу документа, в котором употреблялась формулировка «Троцкий как вождь Красной армии», советовал: «Я думаю, было бы лучше говорить как о вожде – [о] партии». Квашонкин.
В 1931 г. Сталин во время дискуссии по угольной промышленности критиковал лозунги «за вождей», «за ЦК», «за генеральную линию», заявляя, что это «пустяк», «игра в бирюльки». Аналогичным образом, когда делегаты совещания директоров совхозов, как обычно, разразились аплодисментами, Сталин обрушился на них: «Зачем аплодировать, как вам не стыдно». Davies and Harris,
Ковалева и др.
«РОБИНС. Я считаю для себя большой честью иметь возможность Вас посетить.
СТАЛИН. Ничего особенного в этом нет. Вы преувеличиваете.
РОБИНС (смеется). Самым интересным для меня является то, что по всей России я нашел всюду имена Ленин – Сталин, Ленин – Сталин, Ленин – Сталин вместе.
СТАЛИН. Тут тоже есть преувеличение. Куда мне с Лениным равняться».
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1187. Л. 49–50.
Микоян.
О «нескромной скромности» Сталина см.: Plamper,
Чуев.
Утверждалось, что многие выходцы из Средней Азии не понимали обращенного к ним вопроса о том, к какому племени или клану они принадлежат. Жданко.
Сталин много раз публично утверждал, что наличие этнических идентичностей еще долго будет одним из аспектов феномена СССР, допуская, что они исчезнут лишь после того, как социалистическая экономика распространится на весь земной шар. Он предвещал формирование «социалистических наций» (иначе – советских наций), свободных от классовых противоречий. См. его длинное письмо о национальном вопросе, написанное в марте 1929 г., но опубликованное лишь в 1946 г.:
Сталин никогда не входил в число тех большевиков, которые вместе с Лениным предупреждали об опасности русского национализма. Последняя из резолюций партийных съездов, призывавших покончить с великорусским шовинизмом, была принята в 1930 г.