Великий ветер. В. П. БутромеевЧитать онлайн книгу.

      Поэтому есть люди, которые летом, во время цветения лугов, лежат в траве (если им не нужно косить) как будто посреди земли и, закинув руки за голову, смотрят в небо, на эти облака, и думают о чем-то непонятно-необъяснимом, о жизни и смерти, но придумать до сих пор они так ничего и не смогли».

      Я перечитал этот отрывок два раза. Из какого сора растут стихи… Из лопухов у забора, из одуванчиков у дороги… Стихи да… Пьесу, драму нужно собирать, составлять… Из чего? Конечно, из нелепо развалившейся, абсурдно просуществовавшей семьдесят лет страны… Из директора школы, которому приспичивает все, чего он коснется. Дом, построенный на засыпанной мусорной свалке, который развалился. Поездки на заработки – шабашки. Шулер, просчитавший крапленую колоду… Обмороки беспричинные. Сон о смерти в виде блудливой бабенки с квитанциями о полном расчете… И чеховское заряженное ружье, которое должно выстрелить по законам Аристотеля.

      Пьеса собралась из, казалось бы, случайных сцен, эпизодов. Соткалась как бы из ничего, но выстраивалась по драматургическим законам. Спать я лег за полночь, но уже знал, что писать и чем все закончить.

      XII

      Новая пьеса

      Пьесу я написал действительно за одну неделю, написал – словно записал, словно она давно была придумана, выстроена по эпизодам, то есть мизансценам, диалоги писались так, словно я их только что подслушал. Писал почти без черновика, сначала план сцены и заметки по ней, и сразу чистовик.

      Пьеса получилась короткой, страниц пятьдесят. Начал я в понедельник рано утром, писал, ни на что не отвлекаясь, спускался с мансарды только поесть. Писал с семи утра до двенадцати ночи, часов по пятнадцать неотрывной работы в день. Во второй половине дня в воскресенье я внес последнюю правку в машинописную рукопись и с окна мансарды увидел Мирского, сидящего на лавочке у забора под двумя березками.

      Я вышел к нему и отдал пьесу, она называлась «Свой дом».