Крошка Доррит. Чарльз ДиккенсЧитать онлайн книгу.
идет?
– Снег, матушка? Да ведь теперь еще только сентябрь.
– Для меня все времена года одинаковы, – возразила она с каким-то угрюмым вдохновением. – Я не знаю зимы и лета с тех пор, как сижу взаперти. Богу угодно было отстранить меня от всего этого.
Глядя на ее холодные серые глаза, холодные седые волосы, окаменевшее лицо, неподвижное, как складки ее траурного платья, невольно приходило в голову, что это отчуждение от времен года явилось естественным последствием отчуждения от всяких волнений, изменяющих человеческую природу.
Перед ней на столике лежали две-три книги, носовой платок, очки в стальной оправе и старомодные массивные золотые часы с двойной крышкой. На этом последнем предмете остановились одновременно глаза матери и сына.
– Я вижу, матушка, что посылка, которую отправил вам после смерти отца, благополучно дошла.
– Как видишь.
– Отец больше всего беспокоился о том, чтобы эти часы были доставлены вам.
– Я сохраняю их на память о твоем отце.
– Он выразил это желание перед самой смертью, когда мог лишь дотронуться до них и произнести очень неясно: «Твоей матери». За минуту перед тем я думал, что он бредит, как и было в течение нескольких часов (кажется, он не испытывал страданий во время своей кратковременной болезни), как вдруг он повернулся на кровати и попытался открыть часы.
– А разве твой отец не был в бреду, когда пытался открыть часы?
– Нет, в эту минуту он был в полном сознании.
Миссис Кленнэм покачала головой, но выражалось ли этим участие к покойному или недоверие к словам сына – было не совсем ясно.
– По смерти отца я сам открыл их, думая, нет ли там какой-нибудь записки. Но там оказался только шелковый лоскуток, вышитый бисером, который вы, без сомнения, нашли между двумя крышками.
Миссис Кленнэм кивнула в знак согласия, затем сказала:
– Сегодня ни слова больше о делах. – Потом обернулась и прибавила: – Эффри, девять часов.
В ответ на это заявление старуха сняла все со столика, вышла из комнаты и живо вернулась с подносом, на котором стояло блюдо сухариков и свежий, пухлый, белый, симметричной формы кусок масла. Старик, стоявший у дверей в течение всего разговора и смотревший на мать, как смотрел раньше на сына, ушел и после долгого отсутствия тоже вернулся с подносом, на котором стояла начатая бутылка портвейна (по-видимому, он ходил за ней в погреб, так как сильно запыхался), лимон, сахарница с сахаром и ящичек с пряностями. Из этих материалов он изготовил с помощью чайника большой стакан горячей ароматной смеси, отвешивая и отмеривая все с аптекарской точностью. В эту смесь миссис Кленнэм макала сухарики и кушала, между тем как Эффри намазывала другую порцию сухариков маслом. Когда немощная женщина съела все сухарики и выпила всю смесь, оба подноса были унесены, а книги, свеча, носовой платок, часы и очки снова появились на столе. Затем она надела очки и прочла вслух суровым, жестким, гневным голосом несколько страниц из книги,