Мякоть. Сергей МалицкийЧитать онлайн книгу.
наше время это называлось пережить, – заметил тесть. – А еще есть такое слово – переживать. Бумаги взял?
– Да, – кивнул Рыбкин.
– Во вторник все сделаем быстро, потом можешь догуливать отпуск, – предложил тесть.
– Какой же это отпуск? – вздохнул Рыбкин.
– Это точно, – кивнул тесть, как будто избегая встречаться с Рыбкиным взглядом. – Ольга звонила, сказала, что пришлось заменить замок. А ключ забыла оставить. Точнее оставила, но в квартире. Ох уж эти женщины. Я говорил тебе, что надо строить дом. Поехали к нам?
– Нет, – замотал головой Рыбкин. Вечер наедине с тестем и тещей был явно лишним.
– А куда? – спросил тесть. – Она же ведь еще и машину отогнала на сервис. Там что-то с движком. Будешь квартиру вскрывать?
– Зачем же идти на крайности? – улыбнулся Рыбкин, сбрасывая тещу в ответ на ее – «будь здоров, Рыбка». – Все самое необходимое у меня с собой. Я к Горохову поеду. Банька, пиво, разговоры. Надо прийти в себя. Он звал.
– Понятно, – кивнул тесть и похлопал Рыбкина по плечу. – Держись. Я, правда, плохо твоего отца знал, что мы пересекались по службе, мельком. Вот ведь, загнала его нелегкая в этот Красноярск. Чего ему тут не жилось?
– Родина? – предположил Рыбкин.
– Еду я на родину, – хрипло запел, захихикал тесть, развернулся и заорал на весь офис. – Мать твою! Толик! Ты где там? Хватит уже подкатывать к чужим секретарям. Даже к красивым. Оставь в покое Викторию Юрьевну! Дело есть! Надо отвезти управляющего директора к Борьке Горохову.
– К Борису Николаевичу, – улыбнулся Рыбкин.
– Какой он, нахер, Николаевич, – скривился тесть. – Вы там чтобы без излишеств. Чтобы во вторник – не спать. Надоело ваши сонные рожи рассматривать. Привет ему. И щелбан, если не лень. Сказал Вике, что не приедет. Мол, ты ему привезешь бумаги.
– Передам на словах, – пообещал Рыбкин.
Ему хотелось выть. В ушах тянулась все та же нота. Слайдера на пальце не было.
Глава четвертая. Блюз
«Something told me it was over»[9]
В колонках частил рэпчик. Ну, хоть не какой-нибудь Иглесиас, которым обдавало всякого оказавшегося рядом, когда из машины выбирался Сергей Сергеевич. Хотя под Иглесиаса можно было хотя бы потосковать или вздремнуть. С другой стороны, тосковать под рэпчик было даже проще. Основательнее. Обычно Толик запускал случайным пассажирам «Дайр Стрейтс», как нечто, на его взгляд, равноудаленное для всех обладающих теми или иными акустическими пристрастиями, но в этот раз слушал то, что нравилось именно ему. И это было чем-то новеньким. Вокруг все было чем-то новеньким. С той самой минуты, как Рыбкин вышел из аэропорта. И грязные ругательства, и раздраженное хлопанье ладонями по рулю Толика, когда тот увидел ползущую по Риге в сторону Москвы вереницу дачников, тоже. Новая жизнь? А куда же тогда делась старая?
– Воскресенье, – сказал Рыбкин. – Стоять тебе, Толик, на обратном пути в этой пробке – не перестоять.
– Что-то подсказало мне, что все кончено.