Оглянуться назад. Хуан Габриэль ВаскесЧитать онлайн книгу.
дядя Фелипе не дожил», – говорил он. Лус Элена соглашалась. Фаусто ходил по дому легкой походкой, говорил о барбудос[9] так, будто знал их лично, и предсказывал, что скоро подобное станет происходить по всему континенту. С первого января, когда Фидель Кастро вошел в Сантьяго-де-Куба, а Второй национальный фронт Эскамбрая – в Гавану, история словно началась заново.
Фаусто не мог поверить в случившееся. Восемьдесят два кубинских революционера, изгнанных с острова диктаторским режимом, вернулись на яхте «Гранма», движимые яростным антиимпериализмом; они потеряли две трети людей, но прорвались через горы Сьерра-Маэстра и развернули войну против восьмидесятитысячной армии под началом кровавого тирана Батисты. Теперь они стояли у власти, и эту власть признавали во всем мире – даже в «Нью-Йорк Таймс». Они убедили целое поколение латиноамериканцев, что новый человек пришел надолго. У Кубинской революции были верные сторонники и в Колумбии: крестьянские движения середины века, даже те, что превратились в жестокую герилью, стали после победы Кастро выглядеть положительнее, а в среде студенчества повсеместно организовывались подпольные кружки, где читали Маркса и Ленина и обсуждали, как бы перенести сюда то, что произошло там. О таком-то и мечтал Фаусто для своей республиканской Испании, Испании пораженцев, Испании, не способной проделать с Франко то, что Кастро и Гевара проделали с Батистой. Впервые с тех пор, как его обозвали евреем в порту Сьюдад-Трухильо, Фаусто почувствовал, что его эмигрантская жизнь имеет смысл, а история имеет цель или даже миссию. «Ветром народа сорван, – процитировал он про себя, – ветром народа взвеян…[10]» Фаусто очень хотелось, чтобы его тоже взвеяло ветром.
Однажды вечером Лус Элена попросила детей зайти в родительскую спальню и без обиняков сказала, что у тети Инес Амелии рак желудка. Серхио смутно помнил смерть дяди Фелипе, и ему не потребовалось объяснений, а вот Марианелла спросила, что такое рак, почему он случился у тети и что теперь будет. Инес Амелии только что исполнилось двадцать два, она была не замужем, отличалась веселым нравом, живым умом и способностью распространять вокруг себя волны любви. Серхио и Марианелла тоже очень ее любили, часто ездили к ней в Медельин как ко второй маме, и никому не могло прийти в голову, что она заболеет той же болезнью для стариков, от которой умер дядя Фелипе. На Лус Элене, свидетельнице постепенного угасания сестры, лица не было – по крайней мере, так показалось Серхио, который всем сердцем желал хоть как-то утешить маму. Как и в случае с дядей Фелипе, медицина оказалась бессильна.
Лус Элена уехала в Медельин провести с сестрой последние дни, а когда вернулась, сама полумертвая от горя, то привезла детям по подарку. «Это вам в наследство», – сказала она. Серхио досталась не просто памятная вещь, а дверь, за которой открывался целый мир: «кодак брауни фиеста», с которым тетя не расставалась
Строки из стихотворения Мигеля Эрнандеса «Ветер народа» приводятся в переводе Анатолия Гелескула.