Оглянуться назад. Хуан Габриэль ВаскесЧитать онлайн книгу.
отвезли в отель неподалеку, больше похожий на лагерь для военнопленных, и сообщили, что три дня до перелета в Пекин они проведут запертыми в отвратительного вида номере – на двери висел буквально амбарный замок. Все просто: советской визы у них нет, а без нее из гостиницы выходить нельзя.
– Почему они так с нами? – недоумевал Серхио.
– Потому что мы едем в Китай, – отвечал Фаусто, – и им это не нравится.
– Но они же тоже коммунисты?
– Да. Но другие.
Три дня в заключении тянулись бесконечно. Единственные доступные развлечения состояли в ожидании тележки с едой, толкаемой товарищами в военной форме, и любовании советскими зданиями с балкона. К концу второго дня запас колумбийских сигарет «Краснокожий» подошел к концу, и Фаусто вынужден был просить своих тюремщиков раздобыть табака. В последнюю ночь, когда все уснули, Серхио тайком вытащил штучку из советской пачки и вышел покурить на общий балкон, под шум взлетающих самолетов. Московская ночь дрожала перед слезящимися от табака глазами. Это было самое отвратительное курево, которое Серхио доводилось пробовать в своей короткой жизни.
– Ревизионисты, – буркнул он.
Погасил окурок, швырнул вниз и пошел спать.
В Пекин прилетели ранним вечером; от влажной жары одежда липла к телу. Серхио едва держался на ногах. Из Москвы добирались с двумя пересадками, в Омске и Иркутске. В Иркутске из-за какой-то поломки, которую никто не потрудился объяснить, им пришлось задержаться на долгую холодную ночь. Всем велели выйти из самолета: каждому пассажиру выдавали пальто и какую-то казачью шапку, после чего он мог сойти по трапу и следом за остальными отправиться в барак, где ветер свободно гулял между походными койками, числом около сотни. Уборные у ста пассажиров адского рейса были общие. Серхио заперся в одной такой – не покурить, а спокойно поразмыслить, в чем же состоят преимущества советского социализма, особенно если сопоставить разговоры о них с омерзительным табаком, безобразным отелем в Москве и ледяным сараем, где ему предстояло ночевать.
Весь полет до Пекина он проспал. Он не знал, что эта отягощающая веки несвоевременная сонливость имеет название – джетлаг, – и ему казалось, будто его одурманили какими-то лекарствами. Проснувшись, он увидел в иллюминатор пшеничное поле, простирающееся до самого горизонта. Их самолет оказался единственным во всем пекинском аэропорту. В здании, не превосходившем по размерам интернат Германа Пеньи, все смотрели на них как на инопланетян. Но у трапа семью Кабрера встречала вполне улыбчивая и учтивая группа людей. Одна женщина выступила вперед и заговорила по-испански: ее зовут Чу Лан, она переводчица и будет сопровождать их в ближайшие дни. Остальные – чиновники из Института иностранных языков, они приехали горячо поприветствовать нового специалиста и его семью (специалист – так официально