Ветер знает мое имя. Исабель АльендеЧитать онлайн книгу.
перепуганный: такое впечатление, будто он заглянул в преисподнюю. Дежурная по этажу медсестра прервала свой обход, чтобы дать Эдгару Кордеро необходимые инструкции. Летисия восстановилась после операции, сказала медсестра, и через пару дней будет как новенькая, только надо хорошо кушать и отдыхать. И не поднимать тяжести, чтобы не разошлись швы.
– У меня ничего не болит, папа. Я могу все есть, и меня не тошнит, – добавила девочка.
Эдгар схватил ее за руку, забросил сумку на плечо и вышел под раскаленное полуденное солнце.
– Мы поедем на том же автобусе, папа?
– Мы больше никогда не вернемся в деревню, Лети, – ответил отец, и голос его прервался, захлебнувшись рыданием.
Через много лет Летисия задалась целью выяснить как можно больше о том страшном декабре 1981 года, который определил всю ее жизнь. Только по прошествии десяти с лишним лет правда начала понемногу выходить наружу, ведь ни правительству Сальвадора, ни Соединенным Штатам не улыбалось, чтобы стали известны подробности всего, что произошло в Эль-Мосоте и других окрестных деревнях. Бойню замолчали, расследование остановили, убийцам обеспечили безнаказанность. Кровавую оргию учинила оперативная группа военных, обученных инструкторами ЦРУ в недоброй памяти Школе Америк, в Панаме, чтобы сражаться с повстанцами Фронта Фарабундо Марти[5]. Вмешательство североамериканцев, защищавших свои политические и экономические интересы, годами подпитывало жестокие репрессии, от которых страдала страна. На деле операция была направлена против бедняков, как и в других странах во времена холодной войны. Речь шла о том, чтобы полностью искоренить левые движения, в особенности партизан.
В Эль-Мосоте партизан не было, только местные жители, и многие еще пришли из других деревень: стало известно, что прибудут солдаты и обеспечат всем безопасность. Но все вышло иначе. Десятого декабря бойцы батальона Атлакатль, полные воинственного пыла, высадились с вертолетов и за несколько минут заняли все окрестные селения: в их миссию входило запугать сельчан, помешать им поддерживать повстанцев. На следующий день они отделили женщин от мужчин, а детей отвели в дом священника, который называли «монастырем». Пытали всех, включая детей, надеясь добыть информацию; женщин изнасиловали, а потом всех казнили: кого расстреляли, кого зарезали ножом или зарубили мачете, некоторых сожгли живьем. Детей закололи штыками, дали по ним пулеметную очередь, а потом подожгли «монастырь». Останки маленьких тел обуглились до неузнаваемости. На стене школы кровью новорожденного написали: «Убьешь сопляка – партизаном меньше». Перебили скот, подожгли хижины и посевы. Миссию выполнили до конца: погибли восемьсот человек, половина из них – дети, средним возрастом по шесть лет. С жизнью в Эль-Мосоте было покончено.
Таких опергрупп было немало в восьмидесятые годы, во время гражданской войны, которая продлилась двенадцать лет и унесла семьдесят пять тысяч жизней, в подавляющем